Голова ведьмы - [60]

Тем временем разразилась одна из тех неожиданных и яростных гроз, которыми славится Южная Африка. Подул сильный холодный ветер, словно предупреждая о начале катаклизма – и в следующий миг на вельд обрушилась страшная буря. Небо исчертили ослепительные молнии, оглушительный гром эхом катался от холма к холму, дождь лил стеной. Измотанные, перепуганные, мокрые до нитки, они добрались до лагеря, где их ожидало печальное зрелище. Перед палаткой, служившей госпиталем для Джеффриса, находился большой муравейник, и сейчас на этом муравейнике, одетый лишь в нижнюю рубаху, сидел несчастный мистер Джеффрис. Дождь хлестал его по непокрытой голове и исхудавшему лицу, ледяной ветер трепал мокрые волосы. Одну руку он протягивал к небу, глядя, как по ней струится вода; за другую руку его держал Роджер, тщетно пытавшийся отвести его обратно в палатку. Однако Джеффрис был крупным мужчиной, и с тем же успехом маленький мальчик мог пытаться сдвинуть с места буйвола.

Мистер Джеффрис бредил.

– Ну разве не славно! Наконец-то я хоть немного остыл! – крикнул он своим компаньонам, когда они приблизились.

– Да, и скоро остынешь совсем, бедолага! – пробормотал мистер Эльстон.

Втроем они затащили его в палатку, но уже через полчаса стало ясно, что надежд не осталось. Джеффрис больше не бредил – лишь повторял на разные лады только одно слово:

– Элис!

На рассвете следующего дня он умер с этим именем на устах. Эрнест часто вспоминал его и задавался вопросом, кто была эта неведомая Элис.

Они выкопали глубокую могилу под старым развесистым терновником и положили в нее мистера Джеффриса, обретшего вечный покой. На могилу они прикатили большие камни, чтобы шакалы не смогли разрыть ее.

Затем они оставили Джеффриса навсегда. Печальная это работа – хоронить своего товарища в дикой глуши…

Когда они шли к фургону, маленький Роджер горько плакал – мистер Джеффрис всегда был очень добр к нему, а первая смерть, увиденная вблизи, всегда особенно ужасна для юного сердца. Навстречу им попался слуга-зулус по имени Джим, обычно приглядывавший за скотом. Он приветствовал мистера Эльстона в зулусской манере – вскинув правую руку и произнеся «Инкоос!» (белый человек), а затем замер на месте.

– Ну, что случилось, парень? – спросил Эльстон. – Ты потерял быков?

– Нет, Инкоос, волы безопасно в ярмо. Тут вот как. Я сидеть на тот холм, смотреть, чтобы волы Инкоос не блудить далеко. Интомби (молодая девушка) из крааль под горой прийти ко мне. Она дочь матери Зулу, которая попасть в руки собака Басуто. Она моя половина сестра.

– Очень хорошо. Ну и?

– Инкоос, я встречать эта интомби раньше. Я видеть ее, когда ходить покупай масло в крааль.

– Хорошо.

– Инкоос, Интомби принести тяжелая весть, которая камень на твое сердце. Секокени, вождь Бапеди, который живет под Голубые горы, объявить войну бурам.

– Я слышу тебя.

– Секокени хочет винтовки для свои люди, как у буров. Он слышать о том, что Инкоос охота здесь. Сегодня ночь он отправит Импи убить Инкооси и взять их ружья.

– Так сказала Интомби?

– Да, Инкоос, это так она говорить. Она сидеть рядом хижина, бить имфи (так кафры называют кукурузу) для пиво, и услышать человек от Секокени приказать ее отец собрать люди и убить нас сегодня.

– Я слышу тебя. Когда они придут ночью?

– Мало-мало перед рассвет, чтобы видеть, куда гнать фургон.

– Хорошо! Мы их опередим. Луна взойдет через час, и мы сможем ехать.

Лицо молодого зулуса сделалось совершенно несчастным.

– Горе, Инкоос! Нельзя бежать! Шпион сиди, смотри лагерь. Он там, где большие камни, я видеть, когда гнать волов домой. Если мы уйти, он сразу сказать вождь, и нас догнать через час.

Мистер Эльстон задумался ненадолго, а затем принял решение с той быстротой, которая характеризует людей, проводящих всю свою жизнь в борьбе с дикарями.

– Мазуку! – позвал он зулуса, сидевшего у костра. Эрнест нанял его в качестве личного слуги. Мазуку поднялся и приветствовал белых, вскинув правую руку.

Он был не очень высок ростом, однако плечи у него были широкие, а ноги мощные и длинные, поэтому, одетый лишь в набедренную повязку «муча», он производил впечатление гиганта. В свое время он был солдатом в одном из полков Кечвайо, однако проявил некоторую нескромность и нарушил брачные обычаи зулу, после чего был вынужден бежать от соплеменников в Наталь, где и нанялся в слуги, начав говорить на языке, который сам уверенно считал английским. Даже среди абсолютно бесстрашных зулусов у него была репутация храбреца. Оставив его стоять у костра, Эльстон вполголоса изложил Эрнесту свой план, а затем вновь повернулся к зулусу.

– Мазуку, Инкоос, твой хозяин, которого черные люди назвали Мазимба, говорит мне, что ты храбрец.

Симпатичное лицо зулуса немедленно расплылось в улыбке устрашающей ширины.

– Он говорит, ты сказал ему, что когда ты был воином Кечвайо в полку Унди, ты однажды убил четверых Басуто, когда они все вместе напали на тебя.

Мазуку, не ответив ни слова, вскинул правую руку в приветствии, а затем скосил взгляд на шрамы от клинка ассегая у себя на груди. Эльстон продолжал:

– Так вот, я сказал твоему хозяину, что не верю тебе. Ты ему соврал, ты сбежал от Кечвайо, потому что тебе не нравилось сражаться и не хотелось, чтобы тебя убили, как королевского быка, как храброго воина.