Голова ведьмы - [118]

– О, как же глупы эти мужчины! – сердито сказала Дороти сама себе. – Красивое личико, пара ясных глаз – и они уже считают, что весь остальной мир ничего не стоит. Ба! Если бы Эрнесту устроила подобное обычная женщина, разве стал бы он искать теперь встречи с ней? Нет! Но этой достаточно вымолвить пару нежных словечек – и он уже у ее ног, могу поклясться! Мне стыдно за них обоих!

Бормоча все это, Дороти надевала перед зеркалом шляпку, что всегда способствовало у нее мыслительному процессу, особенно – когда предстояло принять серьезное решение. Эрнест дал согласие на встречу с известным окулистом. Дороти уже связалась с доктором при помощи телеграмм и теперь отослала последнюю, в которой спрашивала, удобно ли назначить встречу на завтрашний день. Затем она решила немного прогуляться, чтобы все обдумать. Вернувшись через час, она обнаружила в гостиной номера Эрнеста, выглядевшего чрезвычайно подавленным и потрясенным.

– Ты виделся с Евой? – спросила она.

– Да, – коротко ответил он.

В этот момент раздался стук в дверь – слуга принес телеграмму. Окулист сообщал, что будет рад видеть сэра Эрнеста Кершо на следующий день, в четыре часа пополудни.

– Я договорилась с доктором, Эрнест, он ждет нас завтра в четыре часа.

– Завтра!

– Да. Чем скорее, тем лучше.

Он вздохнул.

– Лучше – вряд ли, но я, разумеется, пойду.

Таким образом, на следующее утро они отправились на поезд – и в назначенное время Эрнест оказался в умелых руках знаменитого врача-окулиста. Однако, к сожалению, выводы его были неутешительны.

– Увы, я ничем не смогу помочь вам, сэр Эрнест! – сказал он после долгого и тщательного осмотра. – Глаза ваши останутся такими, какие они сейчас, но зрение к вам не вернется.

Эрнест воспринял приговор стоически.

– Я так и думал, – сказал он, однако Дороти прижала платок к глазам и тихо заплакала.

На следующее утро Эрнест вместе с Джереми отправился с визитом к господам Пейсли и Пейсли и попросил их присматривать и впредь за имением Аркдейл Холл, а также отправить на хранение многочисленные семейные реликвии и ценности, потому что, к глубокому сожалению, сам он увидеть их не сможет. После этого они все вместе вернулись в Дум Несс, и Эрнест всю ночь пролежал без сна в своей комнате – той самой, где он провел свое детство и юность, казавшиеся ему теперь такими далекими и туманными. Он слушал ветер, шумевший за стенами старого дома, и с болью в сердце думал о Еве. Он был рад, что смог проститься с ней – но гадал, найдет ли достаточно сил, чтобы держаться от нее подальше.

Ева же, его потерянная любовь, тоже лежала без сна, слушая рокот моря и ветра, – и думала об Эрнесте. Сон не шел к красавице – забытье не суждено таким, как она. Ей и подобным ей на долю достаются лишь тщетные сожаления о потерянной любви и тоска; терновый венец венчает чело, омраченное скорбью.

И все же, Ева, подними пылающую голову, обрати свой взгляд к небесам! Взгляни: над штормом, над тучами, высоко в небе горит звезда. Она сияет и для тебя – ее называют Надеждой, но с грешной земли ее не увидать. Имей терпение, своенравное сердце, – мир исполнен страдания. Ты страдаешь, но до тебя так же страдали миллионы людей – разве они не покоятся ныне в мире? Так же будут страдать и другие,

«…Когда ты мир оставишь этот грешный

И упокоишься душою безмятежной.

Иссякнет память о бессмертной красоте

И канешь ты в предвечной темноте…»

В одном мы можем быть уверены: если дорога страданий не ведет к вратам Рая, значит, у Рая нет врат. Несчастная женщина, протягивай руки и молись Богу, чтобы Он даровал тебе силы переносить скорби и тяготы, ибо на земле ноша твоя легче не станет. Лишь Провидение способно было бы облегчить ее – так же, как и взвалило ее когда-то на твои плечи, однако наша собственная глупость, наши грехи и ошибки не позволяют этого, и мы несем свою ношу, пока смерть не освободит нас…

Утри слезы, Ева, – они не помогут тебе. Иди – и живи, исполняя каждый день то, что должна: ласкай своих детей, улыбайся своей чудесной печальной улыбкой… и жди. Что посеяно – будет сжато в свой срок, но время собирать урожай еще не пришло…

Глава 5. Снова дома

Она оказалась очень мирной, эта жизнь в Кестервике, после жестоких испытаний и волнующих переживаний последних лет. День проходил, на смену ему шел другой, и ничто не нарушало покой Эрнеста и тьму, в которой он пребывал, – только нежный голосок Дороти, да аромат цветов, доносившийся с болот, когда ветер дул в сторону океана, а еще острый, сильный запах моря. Эрнесту иногда казалось, что все с ним случившееся – всего лишь сон, более или менее ужасный, а все происходящее сейчас – сон, более или менее прекрасный, но однажды он проснется – и окажется, что он снова прежний мальчик Эрнест…

Английские деревушки мало меняются. Время от времени здесь умирают люди, и довольно часто – рождаются, но в целом время ползет здесь неторопливо и незаметно, и хотя население такой деревушки полностью меняется в среднем за шестьдесят лет – особых изменений так никто и не замечает. В подобных местах очень мало того, что могло бы служить знаком изменений. Одна и та же церковная башня служит ориентиром сегодня так же, как и несколько веков назад; такие же облака проносятся по неизменному синему небу. Старые дома стоят на берегах старых ручьев, люди и повозки передвигаются по старым дорогам, и в старинных переулках все так же играют дети. Если бы вам удалось каким-то чудом перенести одного из наших саксонских предков в такую деревушку или старинный городок – для него не составило бы никакого труда обжиться здесь. Меняются люди – но земля остается неизменной.