Голова ведьмы - [102]

Лагерь был пуст. Через пару часов командир кавалерийского полка Лонсдейл, посланный командующим Челмсфордом, чтобы выяснить, почему началась беспорядочная стрельба, даже не заметил ничего подозрительного. Палатки стояли, фургоны и повозки были на месте, даже, кажется, солдаты сидели возле них и бродили по лагерю. Ему не пришло в голову, что это зулусы надели английские мундиры, а сами солдаты уже никогда больше не поднимутся в атаку… Он быстро поскакал к штабной палатке, из которой, к его удивлению и ужасу, внезапно показался огромный, совершенно голый зулус, весь покрытый кровью и с окровавленным ассегаем в руке.

Полковник Лонсдейл увидел достаточно – и поспешил вернуться к генералу, чтобы сообщить ему о том, что лагерь захвачен.

Увы! Только Провидению, воле Божьей и милосердию Кечвайо – а не нашей мудрости – мы обязаны были тому, что Наталь в итоге не превратился в пепелище, и мужчины, женщины и дети, его населявшие, не пали под ударами ассегаев.

Глава 20. Конец корпуса Эльстона

Отряд Эльстона достиг вершины хребта, мимо которого бежали Унди, и остановился в трехстах пятидесяти ярдах от противника. Здесь солдатам было приказано спешиться и занять позиции. Они выстроились цепочкой, в нескольких шагах позади каждой четверки один человек держал наготове лошадей. Затем они открыли огонь, и в следующую секунду воздух заполнился ужасными звуками – пули били по щитам и телам зулусов.

Эрнесту, сидящему на своем Дьяволе – поскольку офицеры не спешивались, – был хорошо виден ужасающий эффект этой стрельбы. Стреляли не неопытные английские мальчики, не умеющие отличить один конец винтовки от другого – а опытные, зачастую первоклассные стрелки. Линия Унди дрогнула, воины вскидывали руки и валились наземь как подкошенные, многие были серьезно ранены. Однако Унди не останавливались. Они упрямо и неотвратимо продолжали свой размеренный бег. Потом они вернутся и подберут своих раненых… или добьют их, если раны слишком тяжелы…

Постепенно стрельба стала более прерывистой и менее смертоносной, и Эрнест увидел, что некоторые из его солдат упали.

Эльстон подскакал к Эрнесту и крикнул:

– Эрнест, я собираюсь их атаковать! Смотри, скоро они пересекут долину и достигнут склонов горы, а там мы не сможем их преследовать!

– Не слишком ли это рискованно? – спросил Эрнест, встревоженный мыслью о том, что маленький конный отряд будет преследовать лавину этих черных монстров, катящуюся по равнине.

– Рискованно? О да, но у меня приказ – оттянуть силы врага, а лошади у нас свежие. Однако, парень, – тут он наклонился к Эрнесту и понизил голос, – честно говоря, неважно, погибнем мы во время атаки или во время панического бегства. Я уверен, что лагерь уже захвачен; надежды не осталось. Прощай, Эрнест. Если я погибну – командуй корпусом, пока это будет возможно, и убей столько черных дьяволов, сколько сможешь. Если выживешь – попробуй выбраться. Армия должна подойти. Храни тебя Бог, мальчик мой. Теперь командуй горнисту играть «прекратить огонь», и пусть люди садятся в седло.

– Есть, сэр!

Это были последние слова Эльстона, которые Эрнест слышал от него, и впоследствии он часто вспоминал – с восхищением и уважением, – что даже в такую минуту Эльстон больше думал о безопасности своего друга, чем о своей собственной. Что касается их судьбы, Эрнест уже подозревал страшную правду, но к счастью, эти подозрения пока еще не затронули остальных. Мазуку, который, как всегда, находился рядом с ним, сидя верхом на выносливом африканском пони, уже сообщил, что по его, Мазуку, мнению, они все уже, считай, отлично взрезаны (имелся в виду обычай Зулу вспарывать живот мертвому врагу), однако в утешение добавил, что человек может умереть всего один раз – и «сделать это хорошо».

Как ни странно, Эрнест не боялся; действительно, он никогда не чувствовал себя более спокойным в своей жизни, чем в этот предсмертный час. Ожидание битвы будоражило нервы и заставляло глаза гореть. «На что это будет похоже?» – гадал Эрнест. Впрочем, через минуту все лишние мысли испарились из его головы, поскольку он встал во главе своей маленькой армии, готовый исполнить любой приказ.

Эльстон в сопровождении юного Роджера быстро проскакал галопом вдоль шеренги, убедился, что все в порядке, а затем приказал обнажить короткие палаши – перед отъездом из Претории он настоял, чтобы все без исключения вооружились ими. Между тем Унди вышли на широкую равнину, шириной около четырехсот ярдов, расположенную у подножия горы – это место отлично подходило для кавалерийского маневра.

– Отряд Эльстона! Слушайте! Враг прямо перед вами. Дайте-ка мне взглянуть, как вы разобьете их. В атаку!

– В атаку! – повторил Эрнест.

– В атаку! – взревел старший сержант Джонс, размахивая палашом.

Они двинулись по склону медленно, все ускоряя шаг, а оказавшись на равнине, перешли в галоп.

Эрнест чувствовал возбуждение своего вороного жеребца, ощущал, как слаженно двигаются его мощные мускулы. Он слышал гул удивления, исходящий от черной плотной массы людей, которые обернулись, чтобы отразить эту неожиданную атаку. Он оглянулся – и увидел перед собой решительные лица тех, кто шел за ним в бой… Кровь его закипела от дикого, еще неведомого ему возбуждения – Эрнеста охватила злая веселая радость, эйфория боя.