Голосуйте за Цезаря - [68]
В письме своему другу Луцилию Сенека описывает последствия отъезда на свою виллу в Номентуме (10 миль к северо-востоку от Рима). Сенека был человеком не совсем здоровым, и в письме он отмечает, что чувствовать физически за городом он начал лучше. При этом он настаивает, что само по себе географическое местоположение никакой пользы не приносит и все зависит от самовнушения и умственного труда. Он рассказывает историю о том, как некто жаловался Сократу, что путешествия не приносят ему никакого удовольствия, на что великий мыслитель ответил: «Ничего удивительного, мой друг, — ведь вместе с собой вы носите себя».
Сенека заключает, что если человек действительно хочет измениться и убежать от своих проблем, то простая смена места и обстановки не поможет — нужно меняться самому человеку: « Представьте, что вы приехали в Афины или на Родос (для древних римлян понятие почти мифологизированное); представьте, что вы приехали куда-то еще. Какое значение при этом может иметь это ваше новое местопребывание? Какая разница? Туда вы в любом случае привезете самого себя».
Если кто-то страшится бедности, страдает от излишнего тщеславия или ужасается от мысли о своей смерти — туризм здесь не поможет. Путешествия, как кажется Сенеке, никогда и никому не помогли обуздать вредные порывы, облагородить поведение или обострить жизненный слух. Недовольство усугубляется, и в конце концов наступает полное разочарование. Однако, считает Сенека, кое-что из впервые увиденного представляет неподдельный интерес — например Нил и Тигр.
«Но эти впечатления не делают нас ни лучше, ни здоровее. Куда лучше проводить время в изучении наук или чтении трудов умных людей; было бы полезнее понять их мысли и истины, ими открытые. Это есть путь к освобождению сознания от духовного и интеллектуального рабства».
Простая смена сцены не может вылечить больное сознание, точно так же как усилием мысли нельзя вылечить больную ногу. Поэтому папе римскому следовало бы приглашать отпускников посидеть в тиши Ватиканской библиотеки.
Мысли на досуге
Древнегреческое слово, обозначавшее «досуг» («skhole»), лежит в основе таких слов, как «школа», «школьный», «схоластика» и т. д. Одним из последствий «продуктов» досуга в античную эпоху является богатейшая, тончайшая сеть из идей и воззрений, принадлежавших тем, кто брался за разрешение таких проблем, как природа Вселенной или улучшение нравственных законов. Однако необходимое для этих размышлений свободное время (уйма свободного времени) было доступно лишь богачам да тем немногим, презревшим достаток и оставшимся верными науке и философии. Мы даже не представляем, насколько мы — счастливое общество. Любой из нас, пожелавший получить образование, не работает около двадцати лет своей жизни. Добавляем сюда уход на пенсию. В древнем мире на «заслуженный отдых» человек уходил только после своей смерти. Одна ироничная древнеримская эпитафия гласит: «Все человеку надо. Скелет мой красиво лежит, и меня ничуть не беспокоит, что меня перестали кормить. Наконец-то я не страдаю от артрита. У меня нет долгов, потому что я не опаздывал платить за квартиру. Теперь у меня постоянное жилье — и бесплатное!»
Рабство
Рабство было в древнем мире совершенно обычным явлением. Большинство рабов приобреталось на невольничьих рынках — мужчины, женщины и дети, плененные в ходе войн либо захваченные пиратами, а затем перепроданные. Они были такими же, как вы и я, с разными интересами и способностями, и отличались от нас лишь тем, что были насильно лишены свободы. И дело здесь не в расизме (в рабстве находились люди всех рас), а просто в неудачливости, несчастливости судьбы.
В крестьянских хозяйствах рабы исполняли роль тягловой силы, делая то же, что и слуги сотни лет назад. В богатых семействах рабы могли быть кем угодно, даже советниками и коммерческими агентами. Война и пираты — не склонны к уважению человеческой личности, и в рабстве мог очутиться даже Стефен Хоукинг (знаменитый британский астрофизик, больной ДЦП). В качестве кого служили рабы, перечислить невозможно. Они могли быть воспитателями и наставниками господских детей, поварами, прачками, экономами, курьерами, уборщиками, секретарями, массажистами, строителями, финансовыми ассистентами и прочее, прочее, прочее. Прилежные, добросовестные рабы с хорошим характером становились по сути частью семьи. О таких невольниках заботились и даже добивались их свободы. Хотелось бы отметить две особенности. Древние греки широко использовали рабский труд на серебряных рудниках — то есть на каторжных работах. Древнеримские императоры, например, отбирали умных, интеллектуально развитых рабов для того, чтобы охотно использовать их либо в качестве советников, либо на финансовых позициях.
Дело в том, что рабы были бесконечно лояльны и преданны императору, так как их положение в обществе целиком зависело от расположения и капризов патрона.
Восстаний в среде рабов практически не случалось. Главным условием для этого могло быть большое скопление вооруженных подневольных людей в одном месте, например на играх или в гладиаторских лагерях, как в случае Спартака и компании. Еще раз подчеркну: случаи неповиновения среди рабов были чрезвычайно редки. Иное дело — низкая производительность рабского труда и медлительность в работе. Но здесь и комментировать нечего: подневольный труд — он и есть подневольный. Кстати, некоторые свободные бедные семьи доходили до того, что продавали в рабство своих собственных детей либо себя. Так они, по крайней мере, гарантировали для себя и детей кусок хлеба и крышу над головой.
