Голоса потерянных друзей - [9]
Обойдя свою машину, я оглядываю место недавнего происшествия и с удивлением отмечаю, что внешне все выглядит нормально. Да, стоит последовать примеру окружающих и продолжить заниматься тем, чем положено. Подумать только, ведь все могло обернуться куда хуже! Мысленно я принимаюсь снова и снова составлять список всех тех неприятностей, которых удалось избежать.
Так начинается моя учительская карьера.
К четвертому уроку эта игра в перечисление возможных катастроф перестает меня спасать. У меня больше нет сил, и я не знаю, что предпринять. Такое чувство, будто я вещаю в пустоту. Мои подопечные — ученики седьмых — двенадцатых классов — все сплошь равнодушные, несчастные, сонные, мрачные, голодные, почти воинственные и, если язык тела и впрямь не лжет, готовые броситься на меня с кулаками. Такие учительницы, как я — наивные провинциальные дурочки, пришедшие прямиком из колледжа и готовые пять лет горбатиться за мизерную зарплату, лишь бы отработать студенческий заем, — у них уже бывали не раз.
Как ни крути, а это совсем другой мир, абсолютно не похожий на тот, к которому я привыкла. Педагогическую практику я проходила совсем в другой школе — прогрессивной и не бедствующей, да еще и под началом старшего преподавателя, который обладал такой роскошью, как право добывать себе любые учебные материалы, какие только понадобятся. Когда я пришла на стажировку в самом разгаре учебного года, девятиклассники уже вовсю читали «Сердце тьмы» и могли свободно написать эссе из пяти абзацев, посвятив его основным темам произведения или социальной значимости литературы. Они спокойно сидели на своих местах, охотно отвечали на дискуссионные вопросы, умели вычленять из текстов главную мысль и письменно ее формулировать.
По сравнению с ними мои нынешние девятиклассники смотрят на розданные им экземпляры «Скотного двора» с таким видом, будто развернули рождественские подарки и обнаружили под нарядной бумагой кирпичи.
— Ну и чего нам с этим делать, а? — презрительно морщась, спрашивает на четвертом уроке одна из девчонок — блондинка с неопрятным гнездом на голове из сожженных осветлителем волос соломенного цвета. Она — одна из восьми белых в перегруженном классе из тридцати девяти человек. Ее фамилия — Фиш. Среди учеников есть еще один Фиш — то ли ее брат, то ли кузен. Мне уже доводилось слышать пересуды об этой семейке. Их называли не иначе как «болотными крысами». Белых детей в стенах школы делят на три категории: «болотные крысы», «деревенщины» и «торчки». Последняя свидетельствует о том, что тут не обходится без наркотиков, причем обычно это пагубное пристрастие достается от родителей. Я своими ушами слышала, как даже преподаватели упоминают эти группы, когда просматривают списки учеников во время педсовета. Те, кому повезло родиться в богатой семье или выказать бесспорные спортивные таланты, попадают в модную «подготовительную академию», расположенную в районе у озера, где стоят самые дорогие дома в городе. Особенно проблемные дети отправляются в какое-то коррекционное заведение, о котором только робко перешептываются. Всех остальных забирают сюда.
На уроках «болотные крысы» и «деревенщины» сидят слева, занимая переднюю часть класса. Это своего рода негласный закон. Представители темнокожего сообщества оккупируют правую часть и большинство задних парт. Разномастная группа «нонконформистов» и «не таких, как все» — ребят с индейскими корнями, азиатов, панк-рокеров, пары-тройки ботаников — располагается на бесхозном пространстве по центру.
Подумать только, они сами проводят сегрегацию!
Интересно, а эти ребята вообще в курсе, что на дворе тысяча девятьсот восемьдесят седьмой год?
— Да, нафига нам это? — подает голос еще одна девчушка. Кажется, ее фамилия начинается на «г»… Точно, Гибсон! Она сидит в среднем ряду, не вполне вписываясь ни в одну группу: ни белая, ни черная… Похоже, полукровка. А может, потомок коренного американского населения?
— Это называется «книга», мисс Гибсон, — замечаю я. Выходит куда язвительнее, чем хотелось бы, — профессионал такого допускать не вправе. Но что поделать, когда к четвертому уроку ты уже дошла до белого каления. — Внутри у нее странички. Их надо открыть и прочесть слова.
Впрочем, я уже и сама не знаю, как этого добиться. На огромные девятые и десятые классы мне выдали всего один комплект «Скотного двора» из тридцати экземпляров. Книги выглядят довольно старыми — страницы пожелтели от времени, но корешки по-прежнему прямые и жесткие, а значит, книги никто не открывал. Я отыскала их вчера в насквозь пропахшем плесенью шкафчике. Воняет от них ужасно.
— Давайте узнаем, чему нас может научить эта история. Что она говорит о том времени, когда она была написана, и о нас — тех, кто сидит сегодня в этом классе.
Гибсон подцепляет красным блестящим ногтем обложку и, пролистав несколько страниц, откидывает назад прядь волос:
— А зачем нам это?
Пульс у меня подскакивает. Ну что ж, зато кто-то наконец открыл книгу и завел разговор… со мной, а не с соседом. Может, вся беда в том, что сегодня первый учебный день, и мало-помалу мы раскачаемся. Сказать по правде, школа сама по себе не слишком вдохновляет. Бетонные стены, выкрашенные в серый цвет, провисающие книжные полки (похоже, их не меняли со времен Второй мировой), окна, небрежно замазанные черной краской. Тут впору держать преступников, а не детей.
«У каждого в шкафу свой скелет». Эта фраза становится реальностью для Эвери, успешной деловой женщины, младшей дочери влиятельного сенатора Стаффорда, когда та приезжает из Вашингтона домой из-за болезни отца. Жизнь девушки распланирована до мелочей, ей прочат серьезную политическую карьеру, но на одном из мероприятий в доме престарелых старушка по имени Мэй стаскивает с ее руки старинный браслет… И с этого браслета, со случайных оговорок бабушки Джуди начинается путешествие Эвери в далекое прошлое. Много лет назад на реке Миссисипи в плавучем доме жила небогатая, дружная и веселая семья: мама, папа, Рилл, три ее сестры и братик.
Шестой ангел приходит к тем, кто нуждается в поддержке. И не просто учит, а иногда и заставляет их жить правильно. Чтобы они стали счастливыми. С виду он обычный человек, со своими недостатками и привычками. Но это только внешний вид…
Рассказ из сборника «Русские женщины: 47 рассказов о женщинах» / сост. П. Крусанов, А. Етоев (2014)
Роман молодого чехословацкого писателя И. Швейды (род. в 1949 г.) — его первое крупное произведение. Место действия — химическое предприятие в Северной Чехии. Молодой инженер Камил Цоуфал — человек способный, образованный, но самоуверенный, равнодушный и эгоистичный, поражен болезненной тягой к «красивой жизни» и ради этого идет на все. Первой жертвой становится его семья. А на заводе по вине Цоуфала происходит серьезная авария, едва не стоившая человеческих жизней. Роман отличает четкая социально-этическая позиция автора, развенчивающего один из самых опасных пороков — погоню за мещанским благополучием.
Триптих знаменитого сербского писателя Милорада Павича (1929–2009) – это перекрестки встреч Мужчины и Женщины, научившихся за века сочинять престранные любовные послания. Их они умеют передавать разными способами, так что порой циркуль скажет больше, чем текст признания. Ведь как бы ни искривлялось Время и как бы ни сопротивлялось Пространство, Любовь умеет их одолевать.
Прогрессивный индийский прозаик известен советскому читателю книгами «Гнев всевышнего» и «Окна отчего дома». Последний его роман продолжает развитие темы эмансипации индийской женщины. Героиня романа Басанти, стремясь к самоутверждению и личной свободе, бросает вызов косным традициям и многовековым устоям, которые регламентируют жизнь индийского общества, и завоевывает право самостоятельно распоряжаться собственной судьбой.
На войне — все жертвы, — говорит отец юной Кристины, призванный в войска Вермахта и едва не погибший под Сталинградом. Голод, холод, кромешный ужас обстрелов и бомбежек, страх за близких, горечь утраты — все это выпадает на долю девушки из бедной немецкой семьи. И выдержать испытания ей помогает любовь — запретная любовь к юноше-еврею. Ради Исаака Кристина готова рискнуть и хрупким благополучием семьи, и собственной жизнью. И в аду концлагеря она остается верна своему избраннику — даже, когда понимает, что он погиб… Символом любви, для которой нет преград, становится хрупкий росток сливового дерева, однажды пробившийся на заднем дворе чудом уцелевшего дома родителей Кристины.
Англия, конец 40-х годов. Малышке Рози было всего пять лет, а ее сестре Рите — девять, когда их мать Мэвис привела в дом нового ухажера. Ее избранник пил, бил ее и терпеть не мог девочек, но ведь сердцу не прикажешь…. Вскоре Мэвис поняла, что ждет ребенка, но грубый, алчный Джимми Рэндалл поставил условие: «Женюсь, если сдашь девчонок в приют!» Скрепя сердце, Мэвис согласилась на временную разлуку с Ритой и Рози, но сразу после родов Рэндалл подсунул жене документы о полном отказе от дочерей. И Мэвис, не читая, поставила свою подпись… Теперь жизнью двух несчастных сестер, сердца которых разбиты предательством матери, целиком и полностью распоряжаются хозяева приюта «Нежная забота».
Англия, 1943 год. Вторая мировая воина в разгаре. Жителям прибрежной деревни Тайнхем приказано покинуть свои дома: британская армия будет проводить здесь военные учения. Министерство обороны реквизирует и поместье лорда Альберта Стэндиша, но накануне отъезда в старинной усадьбе разыгрывается настоящая трагедия… 2018 год. Мелисса надеется, что поездка в Дорсет возродит ее зашедшие в тупик отношения с другом Лиамом, но молодой человек предпочитает заниматься серфингом без нее. Оставшись в одиночестве, Мелисса отправляется на поиски местных достопримечательностей.
В самом конце Первой мировой войны юная англичанка Эмили Брайс влюбляется в молодого и храброго пилота Роберта Керра, который лежит в госпитале и вскоре должен вернуться на фронт. Зная, что ее родители, которые уже нашли дочери выгодного жениха, не одобрят такой выбор, девушка записывается в Женскую земледельческую армию и уезжает на тяжелые сельхозработы подальше от дома. Она горит патриотическим желанием принести как можно больше пользы стране, мечтает о счастливом замужестве, но еще не знает, какие ужасные испытания готовит ей судьба.