Голоса - [46]

— Мемер познакомилась с сыном одного воина, и этот парнишка сказал ей, что среди альдов поговаривают о том, что армию вот-вот отзовут в Асудар. Кстати, этот юный альд презрительно называл Тирио Актамо «царицей Тирио»; оказывается, это весьма распространенная у них шутка. Ты ее когда-нибудь слышал?

— Нет, — процедил сквозь зубы Дезак и снова выразительно посмотрел в мою сторону. Сейчас он, пожалуй, казался немного похожим на Шетар — в тот момент, когда она от неожиданности прижала уши, гневно сверкая глазами (впрочем, теперь она уже перестала обращать на Дезака внимание и, демонстрируя полное к нему пренебрежение, старательно вылизывала заднюю лапу). — Но то, о чем мы здесь говорим, не должно выходить за пределы этого внутреннего дворика, — напомнил он, с трудом сдерживая раздражение.

— Разумеется, — откликнулся Лорд-Хранитель очень спокойно, почти ласково, однако на Дезака это подействовало почти так же, как сердитое шипение Грай — на львицу, когда та вздумала показывать свой норов. Дезак перестал буравить меня взглядом, откашлялся, задумчиво поскреб подбородок и повернулся к Орреку.

— Не иначе как сама благословенная Энну послала тебя сюда, Оррек Каспро, — сказал он. — А может, это Глухой Бог призвал тебя в урочный час, дабы ты помог нам в нашей нужде?

— Вы нуждались во мне? — удивился Оррек.

— Ну а кто же лучше великого поэта может призвать народ к оружию?

Лицо Оррека окаменело, да и сам он словно вдруг застыл и довольно долго молчал. Потом все же сказал:

— Ну что ж, я сделаю все, что в моих силах. Но ведь я чужеземец.

— В борьбе против захватчиков все мы — один народ.

— Но здесь я чаще бывал у альдов во дворце, чем на рыночной площади. Я и прибыл сюда по любезному приглашению ганда. И люди знают это. С какой же стати они будут мне доверять?

— Они уже доверяют тебе. И воспринимают твой приход как великое знамение, как знак того, что Ансул вскоре вернет себе былую славу и благоденствие.

— Но я не знак и не знамение, я просто поэт, — твердо сказал Оррек. И лицо его показалось мне вдруг высеченным из гранита. — А среди жителей города, поднявшихся на борьбу с тиранией, найдутся, конечно же, и свои ораторы.

— Нет, нашим оратором станешь ты, когда мы призовем тебя! — Дезак говорил не менее уверенно, чем Оррек. — В Ансуле вот уже десять лет тайком, за закрытыми дверями, поют твою песню «Свобода». Как попала сюда эта песня, кто ее принес? Ее передавали из уст в уста, из души в душу, из страны в страну. Неужели, когда мы наконец запоем ее в полный голос, не страшась более своего врага, ты сможешь промолчать?

Оррек не отвечал.

— Я солдат, — продолжал Дезак, — я знаю, что заставляет людей сражаться до победы, до последней капли крови. Я знаю, поэт, на что способен голос, подобный твоему. И я знаю, что именно поэтому боги и послали нам тебя в такой важный для нашей страны момент.

— Я появился здесь, потому что меня пригласил ганд.

— А он пригласил тебя, потому что боги Ансула направили его мысли в нужную сторону. Ибо грядет наш час! И чаши весов уже качнулись!

— Друг мой, — попытался урезонить его Лорд-Хранитель, — может, чаши весов и качнулись, но разве весы эти в твоих руках?

И Дезак, сухо усмехнувшись и вытянув перед собой руки, показал ему пустые ладони.

— Пока что среди альдов не замечено никаких признаков беспокойства или замешательства, которыми мы могли бы воспользоваться, — продолжал Лорд-Хранитель. — И мы отнюдь не уверены, что в политике альдов действительно наметились серьезные перемены. И нам неизвестно, каковы на самом деле взаимоотношения Иораттха и Иддора.

— Э нет! Об этом-то нам как раз кое-что известно, — возразил Дезак. — Иораттх намерен отослать Иддора в Медрон вместе со всеми его жрецами, а также с целым полком солдат. Якобы для того, чтобы он получил там новые указания от ганда всех гандов Акрея, а на самом деле чтобы убрать из Ансула и самого Иддора, и его приспешников. Иалба, служанка Тирио Актамо, сегодня утром сообщила об этом тем рабам во дворце, с которыми у нас существует постоянная связь. А сведения, полученные от Иалбы, всегда в высшей степени надежны.

— Значит, вы намерены дождаться, когда Иддор уберется отсюда, и уж тогда выступить?

— А зачем ждать? Зачем давать крысе возможность избежать ловушки?

— Так вы планируете напасть первыми? И пойдете на казармы?

— Да, мы планируем напасть первыми. Но там и тогда, где и когда они этого никак не ожидают!

— Я знаю, у вас есть кое-какой запас оружия, но хватит ли у вас людей?

— У нас достаточно и людей, и оружия. А потом к нам, безусловно, примкнут и другие горожане. Да нас же здесь двадцать к одному, Султер! И гнев, скопившийся за все эти годы тирании, рабства, оскорблений и осквернения наших святынь, вырвется наружу и вспыхнет, как стог сухого сена! Вот увидишь, поднимется сразу весь город! Людям нужно лишь собраться вместе и понять, как нас много по сравнению с альдами! И еще нам очень нужен голос. Такой голос, который будет способен призвать народ к восстанию!

Страстность его слов потрясла меня. Я видела, что и Оррек потрясен не меньше. Он просто глаз не сводил с Дезака. Восстание, мятеж! Пусть толпа горожан набросится на этих невежд в голубых плащах, пусть их стащат с лошадей, пусть их бьют и запугивают, как они били и запугивали нас, пусть их навсегда изгонят из нашего города, из нашей жизни!.. Ох! Я так давно мечтала об этом! И уж я-то наверняка последую за Дезаком! Теперь я хорошо его рассмотрела: это был настоящий воин, вожак! Да, я пойду за ним, как люди всегда шли за героями прошлого — и в огонь, и в воду, и даже на смерть!