Голоса из Ада - [2]

Метин встав на колени, начал поочерёдно делать искусственное дыхание новорожденным, параллельно натирая их чтобы согреть. Дети лежали без движения, не подавая признаков жизни.

– Они тоже холодные, – сказал Метин – спуск отменяется, берём детей и выходим наружу.

Взяв одного младенца на руки а другого передав коллеге, они начали возвращаться назад, к выходу из пещеры. Вся группа суетливо перестроилась и двинулась обратно, многих уже не волновало то, что они наступают на туши летучих мышей которые с хрустом давятся под ихними ботинками, превращаясь в жидкую жижу.

Как только группа вышла из пещеры, они обнаружили что тот небольшой дождь что моросил перед их спуском в пещеру усилился и превратился в настоящий ливень.

– Три мертвых тела, жандармерия скоро приедет и,скорее всего, мы ещё несколько часов пробудем здесь. Да, неудачный день сегодня – произнёс про себя Метин.

Недоброе предчувствие перед спуском было верным. И ворона к тому же накаркала перед спуском – пробежала у него мысль. Неожиданно, совсем близко, ярко сверкнула молния, поразив змейкой землю, все вздрогнули от звука небесного, мощного грохота. Некоторые повалились на мокрую землю – скорее от страха, чем из-за удара, от которого земля пошла ходуном .

– Они задышали, дышат – прокричал Амирхан вставая с колен.

Глава первая

2020 год.

Я довольно значимая фигура в нашем караколе, и без сомнения один из трёх самых компетентных специалистов сыщиков Истанбула, так сказал однажды, главный комиссар нашей жандармерии Эрол бей, при вручении мне очередной медали «Высшая доблесть и отвага» вместе с наградными часами.

Моя профессиональная деятельность берёт начало с 1991-го года. Мой отец был военным, он погиб, от рук курдских террористов, когда мне было всего десять. Мама военврач.

Родители хотели, чтобы я пошёл по их стопам, но смерть отца на меня сильно повлияла. После лицея я определился, хочу быть юристом. Окончил институт, а после попал в прокуратуру Арнавутского района, был простым следователем. Старенькое здание, небольшой штат, так и начиналась моя служба. Прошли года, я раскрыл четыре громких дела и стал довольно уважаемым комиссаром, в cвоем Аксарайском караколе, а потом и всей Истанбульской жандармерии. Я известная личность в кругах жандармерии, поэтому в тупиковых случаях я часто выступаю в роли консультанта, палочки-выручалочки, для соседних караколов. В моей професcиональной деятельности всё идёт прекрасно, в личной всё точно также, но с точностью да наоборот.

Два года уже, как я разведен. Причина? Глупо попался. Моя образцовая жена, которая в течении десяти лет совместной жизни ни разу не проверяла мой телефон, в один прекрасный день зачем-то полезла в него. А я, расслабленный идиот, у которого был роман на стороне, с ягодой-малиной, не стёр эту переписку. И она всё обнаружила… Когда я принимал душ…

Я это запомнил, на всю оставшуюся жизнь. Её гневные глаза… Это были глаза не то голодной, не то злой тигрицы, желающей растерзать меня в клочья, в них так и светилась ненависть ко мне… Не менее ужаснее были её слова…

– В твою поганую рожу плевать даже не хочется, всё равно вытрешь и скажешь, что это Божья роса !

Ну что скажешь на такие слова, когда пойман с поличным, вырван из душа, стоишь с мыльной головой и при этом пытаешься защититься от ударов кулаков, ничего…

Ну и конечно же, она мне это не простила, также как не прощала своим близким и родным более мелкие ошибки. К примеру такие, как грубое слово, сказанное в её адрес. При этом, она тут же прекращала отношения с этим родственником, и он попадал в её так называемый черный список, который был таким же бездонным как черные дыры на просторах нашей вселенной, и оставался там до конца своих дней, ну или в крайнем случае, извинений. Теперь и я в этом же списке, не впервые-естественно, но в этот раз я угодил, конечно пожизненно. В моем случае никакие извинения не помогут. Какую же глупость я совершил не удалив всю переписку, перед тем как зайти домой, что я и делал обычно.

– Ты мне не оставил выбора, выметайся из моего дома – эти крики я запомню надолго… В одно мгновение наш дом стал её домом. Выбор, мдаа, ты сама мне его не оставила, в тот день когда нас познакомили, дура.

– Я потратила на тебя свои лучшие годы…кричала она. Не понимаю, я худшие что-ли тратил? Чья бы корова мычала… Я моложе, года на три.

В тот же вечер я съехал с квартиры, с полу-мыльной головой и двумя тяжелыми чемоданами в руках. Благо есть друзья. Пошла она нахрен. Туда ей и дорога. Сама виновата что я ей изменял, и не надо было мне мозги выносить. Сейчас нет жены и ретировавшейся любовницы, и я остался с корытом, треснувшего на миллион мелких частичек, и его не заклеишь.

В этой проклятой переписке было многое. И то, как мы провели время. И когда в следующий раз встретимся, и что она хочет подарок – кольцо с австралийским опалом… При этом своей супруге в течении последних трёх лет никакие подарки лично не делал, попросту давал деньги и она покупала сама себе подарок, какой захочет.

Больше всего я жалел о том, что очень и очень глупо попался. Я всегда считал, что не делаю и не сделаю ошибок. По крайней мере, на работе за мной, до сих пор не числится ни одного промаха. Я один из лучших, из самых лучших. Единственная моя радость сейчас – это Дженгиз, с которым, по постановлению суда я могу встречаться два раза в месяц, ну и, конечно же мою жизнь скрашивают и мои любимые восемь кошек. Я почти одинок и совершенно пуст, как прозрачный сосуд, ожидающий неизвeстного. Печально…