Голос жизни - [13]

- Да что вы напали на меня! - ворковала Ольгуша. - Я крашу для себя. Ногти на ногах должны быть в форме маленьких черепашек.

- Для себя?

- Да.

- Для себя !!!

Тут на свое горе пришел Игнат. С достоинством человека, начинающего новую жизнь, он сказал... то есть открыл рот, но отец обездвижил его рыком:

- Ты вообще молчи! Ничего не говори, я знаю все, что ты хочешь сказать о злобных и безжалостных работодателях.

А бедной собаке не понравилось то, что сейчас происходило в ее стае. Вита забегала, полегоньку хватая всех за ноги, говоря этим: "Ребята, если будете продолжать, мне придется вас искусать". Все стали ее успокаивать, жалея ее и свои ноги, налили ей "суп ужасов" (варили его из страшных когтистых лап куриных).

Когда Ольгуша ушла, Гамлет еще долго бормотал, вычесывая догиню:

- Социальная альпинистка нашлась! Мало ей головных болей и сына алкоголика... Мало! Ну она еще получит от Галины Дорофеевны за все свои жалобы.

Он отлично зазубрил весь этот сценарий. Ольгуша была в самом деле гиперсоциал с талантом сватьи или сводни, сконструировала много супружеских пар, и те во время семейных зачисток ей звонил. И вот тогда она узнавала о себе все: никакие у нее не головные боли, а лень!.. Да еще: "как ты хитро действуешь: пугаешь будущим одиночеством, а потом подсовываешь чуть ли не в постель!" Еще больше жалили ее те, кого она сватала, но не преуспела: "Ты ему сказала не то, не так, не теми словами, не тем тоном, не с тем видом (трагизмом)..."

Гамлет закончил вычесывать Виту и вознаградил за терпение, предложил ей погрызть щетку, именуемую в семье "злодейкой". Собака посмотрела на хозяина с обидой: мне как-никак не два годика, а три, я солидная зрелая особа, плесни-ка лучше еще супу ужасов! Обиды таких существ, как Вита, наполовину укорачивают твои обиды, поэтому ты их видишь со стороны, такими же вот почти забавными.

Полууспокоенный Гамлет решил не звонить жене, не проверять, там ли его странная жена, не искать, да. Твердо решил! И тут же позвонил:

- Это фирма "Овца Долли"? Я хочу склонировать свою жену, потому что она часто уходит ночевать куда-то с крашеными ногтями ног зимой.

- Эльбрусович, я тебя сразу узнала, - торжествовала Галина Дорофеевна прокуренным басом. - Здесь твоя курочка: сидит, жалуется, что затаптываешь в усмерть.

- У тебя же старообрядческое отчество - "Дорофеевна", а ты...

- А я содержу тут дом свиданий, как солидная бандерша, не могу твою жену сразу позвать!

- Я хотел спросить только: где новый ошейник.

- На твою толстую шею Людовик купит десять ошейников, - сказала Ольгуша, видимо, с параллельного аппарата.

Трубка задрожала в его увесистом кулаке - так хочется грохнуть эту подлую пластмассу с голосом внутри, а вместо этого приходится говорить ровным, внушающим голосом:

- Какую кашу сварить завтра утром?

- Ты и так уже заварил кашу... спасибо!

Гамлет лелеял кровавые мечты; позвонить бы в милицию, сообщить доверительно-доброжелательно про то, что в подъезд Дорофеевны подложено взрывное устройство... их сейчас бы всех на мороз, и жена как миленькая домой!

Гамлет двадцать раз погрузил в свои ушные раковины свои толстые пальцы, с резким хлопком доставая их - для улучшения изношенного слуха. Из лежащей трубки он ловил голос жены: "Нарушили девятую заповедь..."

- Это какую конкретно? - он прикинулся не собой, чтобы сбить накал страстей.

- Ваша газета все время врет - лжесвидетельствует! А ты там редакторшу чуть ли не на столы заваливаешь! - волна высоких чувств гуляла по проводам

- Это подлость не только по отношению ко мне, но и к городу...

Гамлет издал задумчивый носовой звук, но мембрана была там, видимо, чуткая - голос жены взвился до седьмого неба:

- Наши мученики зря, выходит, страдали! Солженицин и Сахаров? Бились за свободу слова, а вы... там! Молчать, Дорофеевна! Он мне о Кирюте каждый день рассказывает - все о ней знает, вплоть до последнего червя на ее даче. С Елизаветой... в молодости целовался у газовой плиты, выгорело полспины не заметил! Почему-почему... Новый год, все под елкой, а они на кухне, там газ горел, холодно было.

- А они прямо на плите? - уточнила Галина Дорофевна.

- Это Ирисов с нею целовался, ты что, Оль, не я!

Тут вдруг Галина Дорофеевна вывернула весь сустав общения, так что он затрещал и чуть не вылетел:

- Ольга Александровна! Я к вам обращаюсь как к женщине и как особи смотрите на экран, этот тип может выносить электрические заряды. Гамлет крикнул в трубку:

- Намек понял - пойду, пропущу парочку зарядиков!

Они его знали таким: за словом своим может пойти далеко, и уйдет вплоть до воплощения слова. Закричали хором: "Не надо зарядов!" Гамлет тут отдалил трубку от себя на расстояние вытянутой руки - несколько раз болезненно вскрикнул и крякнул:

- А ничего пошло! Настоялись зарядики.

Из трубки неслось: "Не надо! Не смей" Гамлет нажал кнопку на пульте (ведущий с экрана повторил: "Не надо! Не смейте повторять эти опыты!").

- А будет такая эпитафия, - говорил в трубку Гамлет, - "Он повторил опыт их передачи "Сам себе режиссер" из рубрики "Слабо".

Ольгуша тотчас развила идею мужа: нет, не эпитафия, а целое кладбище такое: "Сам себе режиссер". У нас есть северное кладбище, а это будет "Самсебреж"... и уж там по разделам: здесь лежат те, кто повторил подвиг с зарядом, тут - залезшие на сосну в девяносто лет, а во-он там, - сделавшие мостик к своему столетию.