Голос в трубке - [5]

- Не все еще потеряно, - сказал он мне. Я вдруг вспомнил, что, пока я думал, он не произнес ни единого слова. Видимо, мысли наши текли почти одинаково.

- Что? - спросил я, предугадывая ответ. Голос мой слегка дрожал, и я никак не мог унять дрожь в руках.

- Билеты лежат в кассе аэропорта. Свой ты получишь по паспорту. До вылета два часа.

Я все понял.

- Ты тоже не уверен, - сказал я ему.

- Я почти уверен, - ответил он. - Но у тебя остается шанс. Не забывай, это последний. И прощай.

Он повесил трубку.

Да, это был мой последний шанс. Последний в жизни шанс вырваться из плена созданного мною мира, и, если я его упущу, если не решусь испытать его, я останусь в этом мире навеки один. И ничто тогда не спасет меня от одиночества. Я буду говорить с друзьями по телефону, но перестану верить в их реальность. Я буду пытаться вернуться в обычную жизнь, но не смогу этого сделать, потому что постоянно буду бояться окончательного и бесповоротного подтверждения того, что я уже совершенно один. Если я не решусь проверить это сегодня, сейчас, я уже никогда не решусь это сделать.

Но шанс у меня еще оставался. Еще не все было потеряно. Еще была надежда вырваться из плена сотворенного мною мира. Еще оставался шанс, что кто-то из моих друзей, с кем разговаривал я уже давно только по телефону живые, настоящие люди, что Элла, с которой он собирается улететь сегодня настоящая, а не занявшее ее место отражение из памяти компьютера. И тогда он, а не я окажется сегодня в проигрыше.

Я бросился в прихожую, схватил чемодан. Скорее! Еще остается шанс! Мой мир рушится, но я еще могу выбраться из-под его обломков. Я, я сам собственными руками создал то, что его разрушило. Мой двойник, чуть более решительный, честный и смелый, чем я сам, пошел на это. Но ведь это значит, что и сам я давно хотел поступить точно так же!

И я замер на мгновение, внезапно осознав, что это действительно так.

До вылета оставалось меньше двух часов.

Я успел вовремя. Получая в кассе свой билет, я еще не знал, куда лечу, да и не имело это особенного значения. Я едва успел зарегистрироваться, одним из последних пошел на посадку. Поднимаясь в самолет, я еще на что-то надеялся. Но, когда запустили двигатели, и самолет начал выруливать на взлетную полосу, кресло рядом со мной оставалось свободным...

Слева были горы, и шоссе, почти пустое сейчас, когда еще не начался сезон, вилось между ними и морем. Иногда оно спускалось к самому пляжу, иногда поднималось наверх, и тогда пустынный морской горизонт справа отодвигался на многие километры. Было еще слишком холодно, чтобы купаться, но солнце сияло по-летнему, склоны гор были покрыты свежей весенней зеленью, у обочины цвел какой-то кустарник, и вчерашний дождь и холодный ветер казались чем-то совершенно нереальным. Мы взяли с собой лишь самое необходимое, наши рюкзаки были совсем легкими, и хорошо было ехать по этой дороге, слушать, как шуршат по асфальту шины, как слегка поскрипывает правая педаль, как волны накатываются на галечный пляж внизу. Мы почти не разговаривали, нам и так было хорошо.

А потом мы остановились у придорожного кафе и ели мороженое, и пили виноградный сок, потому что обедать нам совсем не хотелось, и смотрели на море далеко внизу, и говорили, и смеялись.

И был вечер, и было утро.

И была жизнь...