Голос сердца. Книга 2 - [4]

Катарин помолчала немного.

— У меня почти не остается времени для бедняжки Кима, и я думаю, что он дуется на меня из-за этого.

— Но работа для тебя всегда на первом месте, не так ли, дорогая?

— Да, — не раздумывая, согласилась Катарин, но потом заколебалась. — Но…

Она откинулась в кресле и, меняя тему разговора, произнесла:

— По телефону ты говорил так таинственно. Я просто сгораю от нетерпения узнать, зачем я тебе понадобилась сегодня днем? Давай, мой милый, выкладывай все.

Терри пристально посмотрел на нее. Легкая улыбка скривила его губы. Он был взволнован.

— Кажется, я не устану благодарить тебя, моя дорогая киска. Вот почему я здесь. Хочу поблагодарить тебя еще за одно доброе дело.

— Что ты имеешь в виду?.. — Катарин запнулась, но тут ее глаза просияли от радости, и она захлопала в ладоши. — О Боже! Хилли Стид! Сработало, не правда ли, Терри?

Он кивнул в ответ:

— Да!!! И еще как! Он предложил мне сняться в трех картинах на «Монархе». Вчера мой агент переслал мне контракты, а сегодня утром я уже подписал их и отправил по почте обратно буквально несколько минут назад. Кажется, мы будем в Голливуде вместе, Катарин. По контракту съемки моего первого фильма начинаются в октябре, одновременно с твоими. Я прочитал сценарий — он чертовски хорош! Настоящая драма, с убийствами и всем прочим. Меня пригласили на роль второго плана, но после первого фильма я буду сниматься только в главных ролях, Хилли мне это обещал. У него насчет меня большие планы, он собирается сделать из меня кинозвезду.

Терри подскочил к Катарин и схватил ее за руку.

— В любом случае своей счастливой судьбой я всецело обязан тебе, дорогая. Ты первая подкатилась к Хилларду, и все, что ты ему наговорила, произвело на него должное впечатление.

— О, дорогой, как чудесно! Я так рада за тебя! — воскликнула Катарин с неподдельным удовольствием. — И вовсе я не так уж много для тебя сделала, Терри, ты всего добился сам, честное слово. Ты просто великолепен в этом фильме. Хилли пришел в восторг, когда просмотрел черновые материалы.

— Что ты ему наговорила обо мне на самом деле?

— Ты действительно хочешь это знать?

Катарин не стала дожидаться ответа:

— Я повела себя с ним очень мудро. В тот день, когда мы с ним ужинали на Шеппертоне, он восторгался твоей игрой, а я добавила, что Виктор тоже без ума от тебя. Потом я сказала: «Мне кажется, что Виктор собирается предложить Терри постоянный контракт с «Беллиссима». Он уверен, что Огден станет очень крупной величиной, когда «Грозовой перевал» выйдет на экраны». Я дала ему возможность заглотить наживку, и вижу, он прямо-таки позеленел от злости. Он очень ревниво относится к Виктору, я имею в виду, как к продюсеру. Тогда я решила разыграть комедию. Грустно так вздыхаю и сочувственно жму ему руку. «Как жаль, — говорю, — что вы не догадались подписать контракт с Терри Огденом первым, Хилли. Вы и так чуть было не упустили меня. Кажется, Виктор снова готов обскакать вас. Еще бы, ведь он выбрасывает на рынок новый молодой талант». Бедный Хилли едва сумел доесть свой ужин — так расстроился, бедняжка. Думаю, что я тогда испортила ему весь день, — рассмеялась Катарин. — Я буквально читала его мысли. Он несколько раз спрашивал, не знаю ли я, подписал ты уже контракт с Виктором или нет. Естественно, я уклонилась от прямого ответа и предложила ему обратиться прямо к тебе.

С невинным видом и крайне довольная собой, она села на место.

— Ты неисправима, Катарин! — Терри покачал головой, но в его глазах сквозило восхищение.

— О-о, я это знаю. — Озорно, как ребенок, улыбнулась ему Катарин. — Но порой так хорошо быть неисправимой. И потом, я же добилась своего, не так ли?

— Да, но если бы Хиллард сначала переговорил с Виктором? Где бы ты была тогда?

Катарин наградила его уничижительным взглядом и саркастическим тоном заявила:

— Ты плохо знаешь Хилли — он ни за что бы не унизился до этого. Я была абсолютно уверена в том, что он немедленно свяжется с тобой, чтобы попытаться отодвинуть Виктора, — он именно так и поступил. — Она пожала плечами. — Элементарная психология, мой дорогой Ватсон.

— Именно так, Холмс, именно так, — поймал реплику Терри, невольно принимая ее игривый тон. Он допил свой чай, откинулся в кресле, закинув ногу за ногу, и закурил сигарету, следя чуть прищуренными глазами за Катарин. Многие сочли бы ее хитрой и коварной женщиной, но Терри предпочел бы воздержаться от столь категорических оценок. Он бы назвал ее скорее проницательной, нежели коварной. Оглядываясь назад, он должен был признать, что это был далеко не первый случай, когда Катарин демонстрировала замечательную способность глубоко проникать в мысли и чувства других людей. Возможно, тому способствовала ее внешняя, почти детская наивность, скрывавшая ее недюжинный ум.

Грациозно нагнувшись над столиком, чтобы долить чайник кипятком, Катарин спросила:

— Еще чашечку, Терри?

— Да, спасибо.

Он продолжал оценивающе разглядывать ее. Катарин была одета в белую, сшитую на заказ из тонкого полупрозрачного хлопка блузку и темно-синюю хлопчатобумажную юбку, очень простые и скромные, к которым как нельзя лучше подходило название «одеяние школьницы». Ей действительно на вид можно было дать не больше шестнадцати. Терри пришла на ум фраза Петруччио из «Укрощения строптивой»: «Еще свежа, как весенние цветы». Да, Катарин производила сегодня именно такое впечатление со своими распущенными каштановыми волосами, свежим выразительным лицом, почти лишенным косметики, не считая полоски ярко-красной помады на губах. «Красотка Кейт, милашка Кейт из Кристендома, Кейт из Кейт-Холл, Кейт — лакомый кусочек», — снова словами Шекспира подумал про себя Терри. Но в ней нет ни капли сварливости. Напротив, в ней чувствуется некая беззащитность, которая всегда так трогала сердечные струны Терренса Огдена. Тем не менее он знал, что она обладает железной волей, поразительной самонадеянностью и громадным упорством. Может быть, именно в подобной интригующей двойственности и таится секрет ее неотразимости? Однажды, много месяцев тому назад, Терри всерьез подумывал о том, чтобы увести ее со сцены, схватить в охапку — в прямом и переносном смысле — и затащить в свою постель. Но вдруг он отказался от своего намерения. Больше он подобного желания не испытывал. Впрочем, теперь это не имело значения. К нему снова вернулась прежняя любовь. Он вновь ощущал себя цельным человеком, живущим полной жизнью. К нему вернулся смысл существования.