Голос сердца. Книга 1 - [171]

— Послушайте, давайте забудем…

— Минутку, Виктор, — прервал его Кристиан и повернулся к Диане. — Я считаю, что мы должны рассказать все Виктору. Как ты думаешь?

— Я согласна.

— Хорошо. Тогда устраивайтесь поудобнее. — Теперь все внимание Кристиана было направлено на Виктора. — История, которую я собираюсь рассказать вам, достаточно запутанная. Я складывал ее как мозаику из отрывочных обрывков информации, полученной от мамы, бабушки и некоторых друзей отца. — Кристиан вздохнул. — Могу ли я предположить, что ваши познания в области политики Германии в годы второй мировой войны не слишком глубоки?

— Безусловно, — быстро ответил Виктор.

Кристиан кивнул и сделал глубокий вдох.

— Я не собираюсь навевать на вас скуку долгими рассуждениями о причинах политического взлета Адольфа Гитлера, но чтобы понять историю моего отца, вы должны представлять себе, что происходило в Германии в тот период. В середине двадцатых годов положение Веймарской республики, созданной в 1919 году, было очень шатким. К 1928 году Гитлер восстановил свое лидерство в нацистской партии, количество членов которой к тому времени перевалило за шестьдесят тысяч. В том году нацисты получили 2,6 % голосов на выборах в рейхстаг. В 1933 году Гитлер был назначен канцлером президентом Гинденбургом. Случилось так, что всего за один месяц между пожаром в рейхстаге в феврале и выборами в марте этого года Гитлеру удалось стать фактическим диктатором Германии. Его политический подъем пугал и даже ужасал либералов, к числу которых принадлежал и мой отец. Как я говорил вам вчера, отец был убежденным антифашистом. Но он был тайным борцом. Не могло быть и речи о том, чтобы сражаться с фашизмом в открытую, не подвергая при этом себя и свою семью страшной опасности. В течение долгих лет он был руководителем одной из подпольных организаций, помогавшей евреям, католикам, протестантам и так называемым политическим оппозиционерам всех мастей, которые вынуждены были спасаться бегством из Германии. — Кристиан отхлебнул коньяка из своей рюмки и спросил: — Вы не читали книгу баронессы Оркзи «Алый Анагаллис», Виктор?

— Нет. Но я смотрел фильм с Лесли Говард.

— Тогда я знаю, что вы меня поймете. Мой отец был во многих смыслах современным Алым Анагаллисом. Забавно, но его подпольная кличка была Голубая Горечавка — есть такой альпийский цветок. Вы понимаете, что было абсолютно необходимо скрыть от нацистов, да и от всех остальных, чем занимался отец. Как говорит моя мать, конспиративную кличку отцу придумал Дитер Мюллер, еще один руководитель их тайной организации. Дитер был профессором филологии, и, я думаю, ему казалось, что эта кличка, подходит отцу идеально. В конце концов, отец был аристократом, членом социально значимого клана. На человека, в руках которого были неограниченные деньги и время, чтобы вести жизнь, полную удовольствий и наслаждений в кругу равных себе, вряд ли могло пасть подозрение. Но именно этот человек стал тайным дирижером целого ряда спасательных операций, рисковавшим своей жизнью ради спасения других.

— А эта кличка не была своего рода разоблачительным намеком для вашего отца? — быстро спросил Виктор.

— Вы имеете в виду параллель между Алым Анагаллисом и отцом? То, что в обоих случаях в качестве конспиративных кличек были использованы названия цветов? Нет, я так не думаю. Сомневаюсь, что кому-нибудь могло прийти в голову провести такую аналогию. Повторяю — князь Курт фон Виттинген был вне подозрений. Кроме того, у всех членов подполья в качестве кличек использовались названия цветов. Это опять-таки было идеей Дитера, который был известен как Эдельвейс. Но вернемся к отцу. В середине тридцатых годов он стал старшим консультантом в корпорации Круппа, короля немецкой военной промышленности. Отец ездил по всей Европе, руководил переговорами самого высокого уровня, принимал и развлекал иностранных государственных сановников. Короче, был своего рода «блуждающим» послом. Для него это было идеальное прикрытие, дававшее ему возможность разъездов фактически по своему усмотрению. Исполнение этих функций делало его вхожим в кабинеты людей, творивших политику самого высокого уровня. В этих кабинетах он из первых рук получал ценнейшую информацию. Весной 1939 года, в полной мере осознавая, что ситуация в Германии ухудшается, отец отправил мать вместе со мной и Дианой в Англию, в замок Лэнгли к дяде Дейвиду под предлогом отдыха, а на самом деле — из соображений безопасности. К июню моя мать, как и большинство хорошо информированных людей, уже знала, что войны между Великобританией и Германией не избежать. Желая быть рядом с отцом, она решила возвратиться в Берлин. Он и слышать об этом не хотел и снял для нас небольшой домик в Цюрихе, поскольку для него было сравнительно легко совершать поездки в Швейцарию. Время от времени он навещал нас, даже после 1939 года, но основную часть времени проводил или в разъездах, или в Берлине.

Отхлебнув еще коньяка, Кристиан продолжил:

— В 1941 году мы видели его очень редко, в 1942 он не появлялся вообще, но в начале 1943 года отец посетил нас в Цюрихе на пути из Осло в Берлин. Мать, казалось, все больше и больше переживала, что тайная деятельность отца будет раскрыта, и в тот раз она страстно уговаривала его остаться с нами в Швейцарии. Он не остался, понимая, как сильно нужен тайному освободительному движению. Кроме того, он сильно беспокоился за свою мать. Сестры отца, Урсула и Сигрид, были убиты во время бомбежек Берлина войсками антигитлеровской коалиции. Бабушка, овдовевшая за несколько лет до этого, осталась совсем одна. Поэтому отец вернулся в Берлин. Боюсь, что это было гибельное решение. — На лице Кристиана появилось напряженное выражение. Он взял сигарету и закурил.