Голос рассудка - [53]

— Уже? — жалобно протянула Китти.

— Пока доберусь до аэропорта, пока пройду регистрацию, как раз подойдет время вылета.

Флеминг перекинул куртку через руку. Долго — дольше, чем нужно, — он молча смотрел в глаза Долли, ожидая… Он сам не знал, чего ждет от нее. Ну, сказала бы хоть «счастливого пути»!

Долли поднялась со стула. Непрошеные слезы навернулись на глаза. С трудом она выдавила из себя:

— Я провожу тебя до двери.

Дик развернулся и направился к выходу. Вся семья потянулась за ним. У порога он взял свою шляпу, надвинул ее на затылок и быстро обернулся к Долли. Глаза ее влажно блестели, губы дрожали. Дику захотелось обнять ее, поцеловать в трепетный рот со всей страстью, так, чтобы вкус знакомых губ остался с ним навсегда! Но он только протянул руку и обвел указательным пальцем контур ее лица.

Дороти тоже сделала все, что могла: не бросилась ему на шею, не стала умолять остаться, покрывая поцелуями его лицо. Она вела себя достойно: строго и сдержанно.

— Ну, Клод, присматривай за девочками, не давай их в обиду, слышишь? Прощайте, ребята!

Дик растянул губы в улыбке, послал всем на прощание шутливый салют, быстро прошел через веранду, спустился по ступеням и пропал из виду.

Клод, Кэрол и Китти бросились на веранду, перегнулись через перила и стали смотреть, как он заходит в свой дом, как забрасывает в джип чемодан, как садится в машину. Долли решила, что бежать вслед за детьми — ниже ее достоинства, привстала на носки и заглянула в стекло над дверью. Но оттуда почти ничего не было видно, и она не выдержала — вышла на крыльцо и остановилась на верхней ступеньке лестницы. Сквозь туман, застилавший глаза, она смотрела вслед Флемингу, пока его спина с ярко-красным крестом подтяжек не скрылась из виду. Все, что она могла разглядеть теперь сквозь влажную завесу на глазах, это размытые контуры соседнего коттеджа. Долли опустила голову. Смотреть на опустевший дом напротив не было сил. Тыльной стороной ладони она смахнула слезы, оставив на щеке влажный след, и пошла убирать со стола…

Флеминг изо всех сил жал на педаль газа. Он словно пытался убежать от нахлынувших чувств. Все внутри переворачивалось, болело, плакало, и эти эмоции были так непривычны для него… Но должно же быть какое-то логическое объяснение! Может, все из-за того, что дети подарили ему эти идиотские подтяжки? Вот он и растрогался как сентиментальная девица… Как же он не догадался что-нибудь купить им на прощание?! Надо будет прислать им всем подарки из Вашингтона. Да нет, это будет уже не то: они еще решат, что он хочет от них откупиться. Как говорится, ложка дорога к обеду…

Джип выскочил на дамбу, и Дик облегченно вздохнул. Наконец-то он покинул Коралловый остров! Надо признать, что его жизнь здесь была приятной и богатой впечатлениями. Однако эмоций было, пожалуй, многовато. Больше, чем ему бы хотелось. Но чего же ты хотел? — спрашивал себя Дик. Вот так моментально забыть о них? Так не бывает. Вспомни, сколько раз ты собирал пожитки и говорил «прощай», и каждый раз было немного грустно уезжать. И все-таки каждый раз ты умел подавить в себе эту непрошеную грусть! Наверняка так произойдет и сейчас! А если захочется что-то освежить в памяти, так есть добрая сотня снимков, и ты можешь любоваться Долли и детьми сколько угодно и когда вздумается.

На мгновение сердце Дика сжалось от щемящего чувства одиночества. Смешно, но почему-то пустым казался джип без Долли, сидящей рядом, без Клода и девочек, без Ральфа, устроившегося сзади… Даже тишина казалась искусственной, она подавляла и угнетала.

— Хочешь быть счастливым — будь им! — громко вслух сказал Флеминг.

Этот прием всегда выручал его. Как он мог позабыть о таком простом способе?! Дик принялся насвистывать что-то веселое, но незаметно для себя перешел на грустный лирический «Голубой блюз».

Надо прибавить газу! Может быть, суетливая пестрота шоссе отвлечет его от этих сентиментальных бредней? Действительно, вскоре солоноватое дыхание океана сменилось вонью выхлопных газов бензина и прогорклого масла закусочных, в избытке рассыпанных вдоль шоссе. Кричащая неоновая реклама назойливо зазывала проезжающих в ресторан придорожной гостиницы: «Вареные крабы! Самые свежие!» Они все равно не будут такими свежими, как те, что мы ловили с Долли и ребятами, подумал Дик. Да и еда в ресторане никогда не доставит такого удовольствия, как у Хаммеров на кухне! От этих приятных воспоминаний Дика оторвали долгие протяжные стоны чаек над головой. И он сразу вспомнил раннее утро, когда они с Долли встретились на пляже после ночной ссоры. Тогда ему казалось, что чайки смеются…

Послышался какой-то звук, как будто окликающий его. Дик нахмурился. Что это могло быть? И в следующий момент понял — это гудок парохода «Барбадос»! Наверное, возвращается после утреннего круиза. Почему он раньше не замечал, как траурно звучит его гудок… Дик вздохнул глубоко и безнадежно. Быстрей бы добраться до аэропорта, залезть в самолет и оставить на земле все эти дурацкие мысли! Он сильнее надавил на акселератор.

Долли ушла в оранжерею сразу после отъезда Дика. Ей не хотелось никого видеть, не хотелось ни с кем говорить, и притихшие дети, кажется, поняли ее состояние. Работа всегда была для нее лучшим лекарством.