Голос ночной птицы - [4]

— Можно мне задать вопрос? — решил вмешаться Мэтью, пока еще не ответил его спутник. — Далеко отсюда до Фаунт-Рояла?

— До Фаунт-Рояла? Это, молодой хозяин, часа два ехать или три — по хорошей дороге. А при такой погоде, я так скажу: вдвое, наверное. И темнеет уже. Я бы не рискнул встречей с Одноглазым или с краснокожими дикарями без факела или мушкета. — Шоукомб снова перенес внимание на старшего из двух путников. — Так будете ночевать?

— Да, конечно. — Вудворд принялся расстегивать тяжелое пальто. — Дураками мы были бы, если б поехали дальше по темному времени.

— Так вам, я думаю, надо багаж занести? — Улыбку Шоукомба будто слизнуло, пока он поворачивал голову. — Абнер! Оторви задницу от стула и принеси их вещи! И ты, девка, тоже!

Девушка стояла, прислонившись к стене, опустив голову и скрестив на груди голые руки. Она не издала ни звука, но пошла под рев Шоукомба к двери. На ногах у нее были сапоги до колен из оленьей шкуры.

— Свинью на улицу в такую погоду не выгонишь! — пожаловался Абнер, крепко цепляясь за стул.

— Погода как раз для такого борова, как ты! — возразил ему Шоукомб, и снова из глаз его блеснули кинжалы. — Быстро иди и принеси!

Бормоча себе в бороду, Абнер с трудом поднялся и захромал вслед за девушкой, будто ноги у него были поражены каким-то увечьем.

Мэтью хотел было спросить Шоукомба, кто такой Одноглазый, но не мог примириться, что девушка и старик — особенно девушка — будут возиться с тяжелыми сундуками.

— Я должен помочь.

Он направился к двери, но Шоукомб схватил его за локоть:

— Нечего. Эти дармоеды давно тут сидят, обленились. Пусть косточки разомнут, на ужин заработают.

Мэтью остановился, глядя в глаза трактирщику. В них он прочел невежество, мелочность, может быть, даже жестокость в чистом виде — от чего ему стало противно. Он уже встречал этого человека — естественно, с другими лицами, — и знал, что перед ним злобный хулиган, наслаждающийся унижением тех, кто слаб телом и нетверд умом. И еще он увидел какой-то проблеск, говоривший, что, возможно, Шоукомб понял его ощущения, то есть был умнее, чем предположил Мэтью. Трактирщик слегка улыбался — кривил рот. Мэтью попытался высвободить локоть. Трактирщик, не переставая улыбаться, держал.

— Я сказал, — повторил Мэтью, — что я должен им помочь.

Шоукомб не ослабил хватку. Теперь наконец Вудворд, возившийся с не желающим сниматься пальто, заметил, что перед ним разыгрывается небольшая драма.

— Да, — сказал он, — я думаю, им надо помочь доставить сундуки.

— Да, сэр, как скажете. — Тут же пальцы Шоукомба освободили руку молодого человека. — Я б и сам пошел, да спина у меня уже не та. Когда-то мешки ворочал в порту на Темзе, из-за того теперь уже не мо…

Мэтью хмыкнул, отвернулся и вышел на улицу в угасающий голубой день, на воздух, теперь благословенно свежий. Старик держал коробку с париками Вудворда, а девушка, обойдя фургон, пыталась взвалить себе на спину один из сундуков.

— Эй! — сказал Мэтью, шлепая к ней по грязи. — Позвольте, я помогу.

Он взялся за одну из кожаных рукоятей, и тут же девушка шарахнулась от него, как от прокаженного. Ее край сундука шлепнулся в грязь. Она осталась стоять под дождем, ссутулив плечи, с волосами, упавшими налицо.

— Ха! — фыркнул Абнер. Здесь, на свету, кожа его оказалась тускло-серой, как мокрый пергамент. — Без толку с ней говорить, они никому ни слова никогда. В Бедламе ей место, вот что.

— А как ее зовут?

Абнер в молчаливом удивлении поднял кустистые брови.

— Девка, — ответил он и снова рассмеялся, будто такого глупого вопроса никогда никто ни от кого не слышал.

Он повернулся и понес коробку с париками в таверну.

Мэтью посмотрел на девушку. Она начинала дрожать от холода, но не произнесла ни звука, не подняла взгляда от грязи, лежащей между ними. Значит, придется ему тащить сундук — да и второй, вероятнее всего, — одному, разве что удастся заставить Абнера помочь. Он поднял глаза к небу, закрытому верхушками деревьев. На лице остались полосы от вновь усиливающегося дождя. Не было смысла стоять здесь по щиколотку в слякоти и оплакивать свое положение в этом мире. Бывало и хуже, и еще не раз может быть. А девушка эта — кто знает ее историю? И кому хоть какое дело? Никому; так ему, Мэтью, какая разница? Он поволок сундук по грязи, но еще не дойдя до крыльца, остановился.

— Идите в дом, — сказал он. — Я принесу остальное.

Она не двинулась с места. Мэтью заподозрил, что она останется стоять как стояла, пока ее не хлестнет голос Шоукомба.

Впрочем, не его это забота.

Он потащил сундук вверх по ступеням, но перед тем, как втащить через порог, снова глянул на девушку и увидел, что она запрокинула голову, развела руки, закрыла глаза и ловит дождь открытым ртом. Ему подумалось, что, возможно, она — даже в своем безумии — так очищает себя по-своему от запаха Шоукомба.

Глава 2

— Весьма серьезное неудобство, — произнес Айзек Вудворд, когда Мэтью заглянул под покрытую соломенным матрасом деревянную кровать и обнаружил, что ночного горшка там нет. — Уверен, это недосмотр.

Мэтью в отчаянии помотал головой:

— Я думал, нам дадут приличную комнату. В сарае и то было бы лучше.