Голос ночной птицы - [237]

Если это действительно Ад, подумал Мэтью, то неудивительно, что каждый так старается обеспечить себе здесь место.

Второй раз прошел медленнее, хотя даже сильнее первого. Мэтью мог только лежать и тщетно пытаться отвечать движениям Рэйчел. Даже если бы он не был связан, слабость одолела все мышцы, кроме одной, которая забрала себе всю силу.

И наконец она прижалась к нему, и он — хотя старался сдержаться как можно дольше — снова испытал эту почти ослепляющую комбинацию наслаждения и боли, предупреждающих о неостановимом приближении того, к чему так энергично стремились оба любовника.

Потом, когда в теплом и влажном «после» слышалось усталое дыхание, когда длился нежный поцелуй и игра языков, Мэтью понимал, что карету следует по необходимости вернуть в сарай, поскольку лошади дальше не повезут.

Вскоре он закрыл глаза и снова задремал. Когда он их открыл опять — кто знает, сколько прошло времени, — рядом с ним сидел демон с желтым третьим глазом, белым камнем дробя неприятного вида смесь семян, ягод и чего-то еще вонючего — это самое «что-то еще» и было самым неприятным, — в небольшой деревянной ступе. Потом демон издал последовательность ворчащих и свистящих звуков и поднес щепоть этого зелья ко рту Мэтью.

«Ага! — подумал Мэтью. — Вот теперь-то и начнутся настоящие пытки».

Смесь, которую его заставляли есть, выглядела как собачьи экскременты, а пахла как блевотина. Мэтью крепко сжал губы. Демон стал толкать щепоть ему в рот, ворча и присвистывая в явном раздражении, но Мэтью стойко отказывался это принимать.

Из дыма вынырнула какая-то женщина и остановилась возле лежанки Мэтью. Он посмотрел ей в лицо. Она, ничего не говоря, взяла щепотку этого эксквизитного мусора, положила в рот и стала жевать, показывая, что с ним надо делать.

Мэтью не мог поверить своим глазам. Не потому что она добровольно это ела, но потому что перед ним стояла темноволосая немая девушка из таверны Шоукомба. Только она сильно изменилась, как в поведении, так и в одежде. Вымытые волосы блестели, скорее светло-, чем темно-каштановые, а на голове была тиара из плотно сплетенных выкрашенных красным трав. Мазки румян лежали на скулах. Глаза тоже смотрели не тупо и остекленело, а осмысленно. И еще на ней было платье из оленьей кожи, украшенное спереди узором красных и лиловых бисерин.

— Это ты?! — поразился Мэтью. — Что ты здесь де…

Щепоть метнулась вперед, сунув порцию зловонной каши ему между губ. Первым побуждением Мэтью было сплюнуть, но демон зажал ему рот ладонью, а второй стал поглаживать горло.

У Мэтью не было выбора, кроме как проглотить. Вещество было странно маслянистым по консистенции, но Мэтью приходилось есть сыр и похуже. А эта смесь вкусовых ощущений, кисловатого со сладковатым, производила такое действие… да, оно просило вторую порцию.

Девушка — Девка, ответил Абнер со смехом, когда Мэтью спросил, как ее зовут, — отошла в тень, и он не успел больше ничего спросить. Демон продолжал кормить его, пока не опустела миска.

— Где я? — спросил Мэтью, языком выковыривая мелкие семена из зубов. Ответа не было. Демон взял свою миску и тоже стал отодвигаться. — Я в Аду?

— Се хапна та ами, — ответил демон и издал кудахчущий звук.

Мэтью почувствовал, что остался один. Над собой сквозь слои дыма он мог разглядеть что-то вроде деревянных балок, скорее даже небольших сосновых стволов, неошкуренных.

Немного времени потребовалось, чтобы веки отяжелели снова. Сон навалился недолимо, опрокинулся на Мэтью зеленой морской волной и унес его в неведомые глубины.

Без сновидений. Глубокий. Сон на столетия, абсолютный в своем покое и тишине. А потом голос:

— Мэтью?

Ее голос.

— Ты меня слышишь?

— А-ах, — ответил он освобождающим выдохом.

— Ты можешь открыть глаза?

С весьма небольшим усилием — но с сожалением, потому что отдых был такой приятный, — он открыл их. Над ним, склонившись к нему лицом, стояла Рэйчел. Он ясно видел ее в бликах огня. Густой дым развеялся.

— Они хотят, чтобы ты попробовал встать, — сказала она.

— Они? — Во рту ощущался вкус чего-то горелого, пепла. — Кто?

Тот самый демон, только уже без третьего глаза, вошел и встал рядом с ней. Сделав движение ладонями вверх, будто что-то поднимает, и ухнув, он явно показал, что требуется от Мэтью.

Появились те два существа женского пола, которые служили Мэтью, и стали что-то делать возле его головы. Что-то разрезали — быть может, кожаный ремень, — и вдруг голова освободилась, отчего мышцы шеи тут же свело судорогой.

— Хочу тебе сообщить, — сказала Рэйчел, пока два существа перерезали путы, удерживающие Мэтью на сосновой лежанке, — что ты был страшно ранен. Медведь…

— Да, я знаю, — перебил Мэтью. — Он убил меня и тебя тоже.

— Что? — нахмурилась она.

— Медведь. Он же убил… — Мэтью почувствовал, как с левого запястья сняли веревки, потом с правого. А замолчал он потому, что заметил: на Рэйчел свадебное платье. А на нем — следы травы. Он с трудом проглотил слюну. — Так мы… не погибли?

— Нет, мы вполне живы. Хотя ты чуть не погиб. Если бы они тогда не появились, ты бы истек кровью. Один из них тебе перевязал руку и остановил кровь.

— Руку. — Мэтью теперь вспомнил страшную боль в плече и кровь, капающую с пальцев. Пальцами левой руки он не мог пошевелить и даже их не чувствовал. Под ложечкой вдруг свернулся ледяной ком. Боясь даже глянуть туда, Мэтью спросил: — Она у меня осталась?