Голос нашей тени - [58]

— Поиграй с Малышом, Джои!

Он снял цилиндр и замедленно, как во сне, стащил лицо Пола Тейта со своего — с ухмыляющегося лица Бобби Хенли.

— С первым апреля, мешок дерьма.

— Джо? — крикнула с кровати Индия, и я, как завороженная дудочкой факира змея, обернулся к ней.

Теперь она повернулась ко мне лицом, и свет казался неестественно ярким на ее обнаженных формах. Она поднесла руку к голове и коротким движением сорвала с себя волосы и лицо.

Росс.

Не знаю, откуда во мне взялись силы, но я вскочил на ноги и, оттолкнув Бобби, опрометью бросился из квартиры.

Я бежал так быстро, что на первом пролете поскользнулся и чуть не упал, но ухватился за железные перила. Через дверь и на улицу. Двигаться, бежать; прочь, бежать.

Что я делаю? Куда бегу? Бобби, Росс, Пол, Индия. Мои ноги отбивали их имена, пока я бежал в никуда, куда глаза глядят. Прочь. Так быстро, как никогда в жизни не бегал. Вперед! Загудела машина, и я рукой коснулся холодного металла. На ходу я задел собаку, и она взвизгнула. Хозяин что-то возмущенно крикнул. Раздался другой автомобильный гудок. Куда я бежал? Росс. Это все он.

Карен! Добраться до Карен! Эта идея озарила меня. Божий дар. Добраться до Карен! Добраться до Нью-Йорка. Убежать и скрыться и отправиться к Карен, где любовь, правда и свет. Карен. Она спасет меня. Я в первый раз испуганно оглянулся, не бегут ли они за мной. Нет. Почему? Почему их не было? Да не важно. Я вознес за это хвалу Богу и поблагодарил его за Карен. Я бежал и молился, и мне стало все ясно — вся игра Росса. Я увидел вес с такой ясностью, что у меня еле хватило сил удержаться на ногах. Мне хотелось лечь прямо на улице и умереть. Но — Карен… Она — убежище.

Все вокруг немного прояснилось. Я понял, что нахожусь у остановки поезда, маршрут которого проходит мимо отеля «Хилтон». Я мог поехать в «Хилтон» и оттуда, на автобусе, добраться до аэропорта. Не прекращая бега, я полез в задний карман, нащупывая бумажник со всеми моими деньгами и кредитными карточками. Он был на месте. «Хилтон», автобус в аэропорт, ближайший самолет — любой — из Вены, а потом откуда бы то ни было добраться в Нью-Йорк. К Карен.

Тяжело дыша, я взбежал по лестнице, снова перепрыгивая через две ступеньки.

На платформе никого не было. Я выругался, так как это, вероятно, означало, что поезд только что отошел. Я сжимал и разжимал кулаки, злясь на поезда, на Росса, на жизнь. Росс оказался Индией. Я влюбился в собственного брата, я занимался с ним любовью. Блеск. Просто блеск!

Я шагал туда-сюда по платформе, вглядываясь в даль и стараясь заставить поезд появиться. Потом оглянулся к лестнице, не идет ли кто-нибудь. Никого. Почему? Когда этот вопрос начал пугать меня, вдали на путях показалась тонкая полоска света. Поезд. Я спасен! Когда он был ближе, я услышал, как по лестнице кто-то поднимается. Шаги были медленные и тяжелые, усталые. Свет замаячил ярче; шаги приближались. Поезд с шумом подполз к платформе и остановился. Шаги тоже. Два вагона передо мной были совершенно пусты. Я подошел к двери и собирался уже открыть ее, когда услышал женский голос:

— Джозеф?

Я обернулся. Это была Карен. Моя Карен.

— Поиграй с Малышом!

Росс.

Эпилог

Формори, Греция.

Население этого острова — сто человек. Туристы никогда сюда не приезжают, потому что это безобразное, скалистое место, — в общем, совсем не то, что люди представляют себе, думая о Греции. Ближайший сосед — Крит, но до него плыть семнадцать часов. За исключением катера, что примерно раз в две недели доставляет провизию, мы редко видим посторонних. И это хорошо.

Мои каменный дом прост. В ста футах от него вода. У моей двери есть деревянная лавочка, и я часами просиживаю на ней. Это приятно. Я хорошо плачу, и в конце дня мне приносят молодую баранину и рыбу, чтобы я мог приготовить себе ужин. Еще приносят кальмаров, иногда даже огромных омаров — таких, что хватит на троих. В хорошую погоду я сижу на улице, но приближается осень, и часто штормит. Штормы свирепы и бесконечны. Но это не важно. Когда идет дождь, я разжигаю дома огонь, готовлю и ем, слушая шум дождя и ветра. Мой дом, моя лавочка, ветер, дождь, море. Им я могу доверять. И больше ничему.