Голос нашей тени - [52]
Я постоянно думал о ней и как-то субботним вечером, собрав все свое мужество, позвонил в Нью-Йорк. Пока слышались длинные гудки, я мысленно прошел по ее квартире, и ласковая камера задерживалась то там, то сям, фокусируясь на вещах, которые я любил или по которым особенно скучат. Карен не было дома. Я лихорадочно прикинул разницу во времени и с некоторым облегчением осознал, что просчитался, — в Нью-Йорке было чуть больше часа дня. Я повторил попытку позже, но так и не дозвонился. Это заставило меня застонать от сомнений и ревности; я знал, что, если позвоню еще раз и опять ее не застану, мое сердце разорвется. Вместо этого я позвонил Индии и печальным голосом спросил, не хочет ли она сходить в кино.
Подойдя к кинотеатру, мы узнали, что до начала сеанса еще пятнадцать минут. Я всей душой хотел тихонько прогуляться по кварталу, чтобы убить время, но когда двинулся, Индия схватила меня за локоть и не пустила.
— В чем дело?
— Что-то сегодня вечером мне не хочется идти в кино.
— Что? Почему?
— Не спрашивай почему. Просто не хочется, и все, хорошо? Я передумала.
— Индия…
— Хорошо — потому что этот кинотеатр напоминает мне о Поле. Тебя устраивает? Он напоминает мне о том вечере, когда мы здесь встретились с тобой. О том… — Она развернулась и пошла прочь. Один раз она споткнулась, но потом твердо зашагала, с каждым шагом увеличивая расстояние между нами.
— Индия, погоди! Что ты делаешь?
Она продолжала удаляться. Пытаясь догнать ее, я краем глаза заметил в окне туристического агентства рекламу путешествия в Нью-Йорк.
— Индия, ради бога, постой!
Она остановилась, и я чуть не налетел на нее. Когда она обернулась, на ее лице блестели слезы, отражая белый свет из витрины магазина. Я заметил, что мне не хочется знать, почему она плачет. Я не хотел знать, какой новый промах я совершил и каким еще образом разочаровал ее.
— Разве ты не видишь, что он в этом городе повсюду? Куда я ни повернусь, повсюду вижу… Даже ты напоминаешь мне о нем.
Она снова двинулась прочь, а я поплелся следом как телохранитель.
Индия пересекла пару улиц и вошла в небольшой сквер. Там тускло светил фонарь, и компанию нам составляла лишь бронзовая статуя посредине. Индия остановилась, и я встал в нескольких футах перед ней. Какое-то время мы оба не двигались. Потом я увидел собаку.
Это был белый боксер. Помню, кто-то мне рассказывал, что собачники часто убивают белых боксеров сразу после рождения, потому что это уродство, ошибка природы. Я, пожалуй, люблю их; мне нравятся их забавные и в то же время свирепые морды цвета облаков.
Собака взялась неизвестно откуда — яркое пятно на фоне ночи, самоходный сугроб. Она была одна, без ошейника и намордника. Индия окаменела. Я видел, как собака нюхает землю, приближаясь к нам. В нескольких шагах боксер остановился и посмотрел прямо на нас.
— Матти! — Индия втянула в себя воздух и схватила меня за локоть. — Это Матти!
— Кто? О чем ты?
Тон ее голоса напугал меня, но я должен был знать, о чем она говорит.
— Это Матти. Маттерхорн! Лондонский пес Пола. Мы отдали его, когда приехали сюда. Пришлось, потому что… Матти! Матти, иди сюда!
Он снова сорвался с места — через кусты, по тропинке, через клумбу. Он светился в темноте и двигался деловито, как и подобает собаке. Он был большой и весил, наверное, фунтов восемьдесят.
— Матти! Ко мне! — Индия нагнулась вперед. Боксер пошел прямо к ней, виляя обрубком хвоста и скуля, как щенок.
— Индия, осторожнее. Никогда не знаешь…
— Да замолчи ты. Ну и что? — опалила она меня гневным взглядом.
Пес услышал перемену в ее тоне и замер в двух футах, переводя взгляд с Индии на меня.
— Матти!
Пес опустил голову и зарычал.
— Уйди, Джо, ты его пугаешь.
Собака снова зарычала, но на этот раз дольше и громче, гораздо более дико и угрожающе, потом оскалилась и быстро-быстро завиляла обрубком хвоста.
— О боже. Джо!
— Иди назад.
— Джо…
Я тихо и монотонно проговорил:
— Если ты пойдешь слишком быстро, он бросится на тебя. Иди медленно. Нет, медленнее.
Индия сидела на корточках и не могла двинуться назад. Я быстро огляделся в поисках какого-нибудь сука или камня, которым мог бы отогнать собаку, но ничего подходящего не увидел. Если бы пес бросился, у меня оставались лишь руки и ноги — глупое, негодное оружие против огромного боксера.
Индия умудрилась отступить на два или три фута. Собрав все свое мужество, какое у меня было в жизни, я медленно выдвинулся вперед и оказался между Индией и псом. Пес уже рычал непрерывно, и я подумал, уж не бешеный ли он. Я не знал, что делать. Сколько еще он будет там стоять? Сколько еще будет ждать? И чего ему надо? Рычание перешло в отрывистый рык, как будто что-то грызло собаку изнутри. Боксер повернул голову влево-вправо, выпучил и прищурил глаза. А если он бешеный и укусит меня…
