Голос крови - [33]

В полуверсте от деревни дорога повернула в гору. Вдали показались развалины, над которыми возвышались обломки башни и крыша церквушки с покосившимся крестом.

Тут в лесу раздался резкий звук, словно кто-то переломил толстую ветку. Господин Матьяшко вскрикнул, повернул коня и пустил его галопом, но стоило ему скрыться за поворотом, как страшный крик, оборвавшийся на самой высокой ноте, возвестил нас о каком-то несчастье. По моему приказу несколько солдат бросились ему на помощь, а другие, под предводительством Семеныча, отправились прочесывать лес. Теперь я понимаю, что это было ошибкой, ибо никого из них живыми я уже не увидел.

Со мной осталось всего четверо солдат. Я приказал им взять ружья на изготовку, но не палить в первого встречного. Тогда я еще надеялся, что из леса вернется отряд Семеныча. То, что произошло далее, я вспоминаю с ужасом. Порой мне хочется, чтобы все это оказалось лишь игрой воображения, жутким сном, но упрямые факты свидетельствуют другое.

От леса вдруг отделилась белая фигура и стала приближаться к нам, словно плывя по придорожной траве. По приближении фигура оказалась красивой девушкой, почти еще ребенком, с длинными белыми волосами и правильными, не лишенными изящества чертами лица. Но лицо это нельзя было назвать красивым, скорее наоборот, оно было отвратительно своей мертвецкой бледностью. Когда девушка, совсем уж приблизившись, откинула челку, увидели мы, что глазницы ее пусты, только в глубине их играет синий огонь.

— Пли!!! — приказал я.

Глохнул залп; пули разворотили ведьме грудь и откинули ее к лесу. Тут же со всех сторон раздался жуткий хохот, и буквально от каждого дерева отделились и поплыли в нашу сторону такие же фигуры. Солдаты мои успели дать еще один залп, да и я из пистолета снес полголовы одной ведьме. Но было уже понятно, что пули не причиняют им ровно никакого вреда. Даже лишившись полголовы, девушка та продолжала хохотать, надвигаясь на меня и протягивая руки. Тогда я скомандовал отступление. Солдаты только этого и ждали. Нахлестывая и без того перепуганную лошадь, они погнали подводу к деревне, а я припустил за ними. Но стоило подводе с солдатами свернуть за поворот, как она рухнула в невесть откуда взявшуюся пропасть. Я едва успел упасть наземь, как мой конь последовал туда же. Вопль и ржание смешались и смолкли, поглощенные бездной.

С трудом поднявшись на ноги, я увидел, что пропасть простирается от горизонта до горизонта, и на другой ее стороне не видно ровным счетом никакой деревни. Меж тем не стало уж ни предрассветных сумерек, ни светлой полоски неба на востоке. Все вокруг посерело, и только из глубины бездны начала подниматься и надвигаться на меня кромешная мгла, порождавшая такой страх, какой я не испытывал никогда в жизни. Как завороженный, я смотрел на эту тьму, внутри которой раздавались хлопанья крыльев, протяжные стоны да завывания ветра. Лишь ледяной холод, коснувшийся лица, заставил меня бежать прочь по направлению к замку.

Мне удалось оторваться от наползающей тьмы. На подходе к развалинам я замедлил шаг, и тут над обломками зданий буквально на секунду вспыхнул яркий свет, так напугавший меня, что я готов был повернуть обратно, но обернувшись, увидел огромного серого пса. Он рычал, оскалив зубы и глядя на меня злобными глазами. От него исходил звериный запах, слышимый даже на расстоянии нескольких шагов. Залаять во весь голос ему мешала зажатая в зубах ноша. За волосы он держал голову женщины с закрытыми глазами. Я окаменел от страха, как вдруг глаза женщины распахнулись и устремили на меня горящий ненавистью взгляд. Бросившись к стене, я тут же наткнулся на калитку, обитую ржавыми полосами железа. Несколько рывков не возымели никакого успеха — калитка даже не шелохнулась.

Я прижался к стене, ожидая неминуемой смерти в огромной, исходящей слюной пасти, как вдруг дотоле неприступные воротца сами собой, с натужным скрипом открылись. Я бросился внутрь, ища спасения за толстыми стенами, но внутри меня подстерегала другая опасность.

От черных, местами поросших мхом стен стали отделяться и с рычанием приближаться ко мне тени загадочных существ, похожих на волков с человеческими головами. Вскоре стало понятно, что существа эти образуют полукруг, загоняя меня в определенное место. Местом этим оказалась церквушка — единственное почти уцелевшее здание замка. Ничего не оставалось, как подчиниться темной силе, и я очутился у алтаря, напольная плита возле которого была сдвинута, а рядом валялась кирка. Из проема лился голубоватый свет. Я понял, что мне придется спуститься.

Ступенька за ступенькой шел я в холодное подземелье, пока не оказался в длинном коридоре, освещенном факелами, которые горели синим пламенем. Между факелами виднелись выступы в стене. Приблизившись, я содрогнулся, ибо выступами оказались наши солдаты, намертво прикованные к стене цепями. Мундиры их были изорваны, а на телах виднелись следы ужасных пыток. Руки и ноги их были переломаны, а иногда и вовсе отсутствовали, из тел, разорвав плоть, торчали кости ребер. Некоторые солдаты начали уж разлагаться, и тяжелый дух гниения коснулся меня. Последним был прикован поручик Соболев, израненный чуть менее других если не считать отсутствия обеих кистей. Когда я поравнялся с ним, бедняга вдруг поднял голову, посмотрел на меня полным безумия взглядом, протянул культи и со стоном испустил дух. Так я нашел наш отряд, за которым был послан полковником.