Голос крови - [11]

— Нам предстоит большая работа, так к чему же откладывать? — Лея улыбнулась ему в ответ со всей возможной любезностью.

— Полностью с вами согласен.

У Кастерфо был точно такой же аристократический акцент, как и у гранд-моффа Таркина, одного из многих высших имперских служащих, не переживших войну. Гранд-моффа Таркина, которому Лея когда-то смеялась в лицо. Она постаралась отбросить эти мысли: надо сохранять спокойствие.

— Пожалуйста, проходите, садитесь, — пригласил Кастерфо. — Хотите чая? Воды? Чего-нибудь еще?

Лея, жестом отказавшись от напитков, прошла вслед за юным сенатором в его кабинет… и застыла как громом пораженная.

По стенам кабинета красовались символы Империи.

Шлем штурмовика. Черный блок управления от скафандра пилота СИД-истребителя. Флаги и знамена Империи, знамена отдельных легионов и среди них — поблекшее, слегка рваное, но все равно оскорбительное для глаз Леи — личное знамя Палпатина.

Одно дело — увидеть такое в музее. Вряд ли Лее вздумалось бы отправиться осматривать подобную экспозицию, но она понимала, что эти вещи необходимо сохранить для истории. Однако здесь, в этом кабинете, им было отведено слишком почетное место.

— Сенатор Органа? — Кастерфо уставился на Лею, явно не понимая, что ее смущает. — Вы хорошо себя чувствуете? Вы так побледнели… Наверное, вам лучше присесть.

— Здесь? — Лея обвела жестом экспонаты на стенах. — В вашем маленьком святилище имперской славы?

Кастерфо улыбнулся. Нет, каков наглец, он еще и улыбается!

— Ну что вы, сенатор! Не стоит принимать это так близко к сердцу. Это всего лишь исторические реликвии, не более.

Можно подумать, что война с Империей бушевала тысячу лет, а не поколение назад. «Может, и я для него — всего лишь историческая реликвия?» — подумала Лея.

— А, так вы считаете себя коллекционером. — Тон Леи не потеплел ни на градус, однако она все же опустилась в одно из кресел.

Как она и предвидела, Кастерфо не стал садиться в собственное рабочее кресло по другую сторону стола. Он не хотел оскорблять ее, занимая более почетное место, но и куда податься, тоже не знал, поэтому стоял перед ней в легкой растерянности. Однако горел желанием поговорить о своем хобби.

— Вы совершенно правы! Когда война закончилась, я был еще ребенком. Какие захватывающие приключения довелось вам пережить! Когда я смотрю на свою коллекцию, так легко представить себе все эти события… Я будто мысленно оказываюсь в сердце битвы…

Если бы Кастерфо довелось на самом деле оказаться в сердце битвы, ему бы это не понравилось. Лее довелось видеть немало бывших повстанцев с посттравматическим синдромом, так что она неплохо в этом разбиралась. Однако эта детская восторженность Кастерфо заставила ее немного смягчиться. «Ладно, — решила Лея. — Он не чокнутый милитарист. Просто ребенок-переросток, который воображает, что пропустил все самое интересное».

Она впервые оказалась лицом к лицу с Кастерфо. Теперь, вблизи, было видно, что его холеная внешность не так уж и безупречна. Светлые волосы он, похоже, отрастил, чтобы скрыть малость оттопыренные уши. Но волосы не хотели лежать и закрывать уши, а норовили закрутиться локонами, так что ему приходилось выпрямлять их и покрывать толстым слоем лака. Даже струящийся плащ был не столько данью моде, сколько попыткой замаскировать излишнюю худобу. Раньше Лея объясняла для себя его внимание к внешности тщеславием. Теперь она передумала, — похоже, Кастерфо не столько тщеславен, сколько уязвим. Он всего лишь старается выглядеть старше своих лет и богаче своего мира.

Лея смягчилась… И тут он добавил:

— Кроме того, хотя нельзя уважать методы этих солдат, мы можем, по крайней мере, почитать их идеалы.

— Идеалы?

— Их мечту об империи, конечно. — Кастерфо улыбнулся, словно вспомнил светлые деньки своего детства. — Если бы удалось объединить Галактику под властью сильного, влиятельного лидера, такая империя могла бы существовать веками, на зависть даже Старой Республике.

Лея поймала себя на том, что таращится на юнца в немом изумлении.

— Вам жаль, что Империи больше нет?

— Не той Империи, во главе которой стоял бессовестный Палпатин. Но если бы Империю удалось реформировать, возможно, передать более ответственному и подходящему лидеру…

— Другими словами, если бы повстанцы потерпели поражение! — рявкнула Лея. Ее охватила такая ярость, что сдерживаться и дальше было невозможно. — Что ж, простите, что так разочаровали вас, сенатор Кастерфо, извините, что мы посмели сражаться и умирать за свободу…

Его щеки вспыхнули.

— О, прошу вас, вы неправильно меня поняли! Я вовсе не хотел бы, чтобы Альянс потерпел поражение. Я только хотел бы, чтобы войну вообще не пришлось начинать.

— Вы считаете, Палпатин был единственным недостатком Империи? Ну, так вы ошибаетесь! Сама имперская система способствовала тому, что все представители власти, от высших чинов на Корусанте до маленьких начальничков колоний в приграничных мирах, неминуемо теряли совесть. Когда власть имущие не обязаны отчитываться перед народом, всегда возникает тирания.

Мальчишеская растерянность Кастерфо уступила место столь же неприкрытой злости, как гнев Леи.