Голос из прошлого - [64]

— Нет, не заболеешь. И скоро будешь счастлива, если себе позволишь. А теперь я турну Сесила из кладовки, и мы уйдем, чтобы ты смогла дух перевести. Завтра приходи к Джей Ару. Мы очень давно не встречались за семейным обедом.

— Я приду, бабуль. Не знаю, как тебя благодарить, что ты потратила на меня целый день. Ты, наверное, устала.

— Да, ноги немного гудят. Мечтаю задрать их вверх, и чтобы Бутс подала мне стаканчик винца.

Айрис наклонилась и поцеловала Тори в щеку.

— Ты обязательно отпразднуй сегодня, слышишь?

Тори окончила записи, все убрала и заперла. «День прошел. И не просто, а успешно прошел», — рассеянно думала она по дороге домой. Она всем доказала, что вернулась, что это ее место и что она способна держать марку. Не просто выживать, но добиваться успеха.

Она не собирается сдаваться, она и не подумает сбежать. На этот раз она победит.

Повернув к дому, она вдруг увидела его таким, какой он был. А потом — каким стал. И увидела себя, прежнюю. И такой, какая она теперь.

Больше не сдерживаясь, Тори положила голову на руль и дала волю слезам.

…Она сидела на земле, изо всех сил стараясь не заплакать, однако слезы все равно текли. Она ободрала коленки, локоть и запястье, свалившись с велосипеда.

Она вовсе и не хочет научиться ездить на этом глупом велосипеде. Она просто ненавидит гадкий велосипед.

Гадкий велосипед лежал рядом, и у него еще издевательски вертелось колесо.

Она свернулась комочком, притянув голову к коленям. Ей недавно исполнилось шесть.

— Хоуп! Чего ты там делаешь?

Кейд едва не налетел на нее. Отец освободил его от обязанностей на весь остаток субботнего утра, и теперь его единственным желанием было как можно скорее оседлать велосипед и домчаться к болоту, где его поджидали Уэйд и Дуайт. А перед ним лежал его любимый трехскоростной друг и рядом свернулась калачиком младшая сестра. Он не знал, чего ему больше хотелось в ту минуту, наорать на нее или стенать над велосипедом.

— Ты ободрала краску. Черт возьми! — прошипел он наконец и выругался про себя. — Ты зачем берешь мой велосипед? У тебя есть свой собственный.

— Он детский. — Она подняла грязное лицо, все в подтеках: — Мама не позволяет папе снимать с него дополнительные колесики.

— И понятно почему.

Он поднял велосипед и смерил сестренку высокомерным взглядом.

— Иди домой, и пусть Лайла тебя умоет. И не смей касаться своими загребущими руками моих вещей.

— Но я просто хотела научиться. — Она утерла пальцами нос, и сквозь слезы блеснул огонек упрямства. — Я бы ездила так же хорошо, как ты, если бы меня кто-нибудь научил.

— Ага, точно, — и он фыркнул, садясь в седло, — но ты еще маленькая девочка.

Тогда она вскочила на ноги, вся кипя от негодования.

— Я вырасту и буду ездить быстрее тебя. Быстрее всех. И ты тогда пожалеешь.

— Ой, я весь дрожу от страха.

Насмешка сверкнула в его синих глазах. Если уж у парня есть две несносных младших сестры, то он имеет полное право немного поиздеваться.

— Но я-то всегда буду тебя больше и старше и всегда буду ездить быстрее.

Ее нижняя губка дрогнула — верный признак, что скоро снова прольются слезы. Он усмехнулся и, встав на педали, лихо пронесся мимо, чтобы продемонстрировать свое превосходство. Когда, широко ухмыляясь, он оглянулся, чтобы убедиться, что она с восхищением смотрит вслед, Кейд увидел, как Хоуп опустила голову и ее растрепанные волосы упали на лицо. Тонкая струйка крови стекала по щиколотке.

Он остановился и покачал головой. Его ждали друзья. Столько надо было успеть сегодня, а уже половина субботы прошла. Ему некогда возиться с девчонками. Однако, тяжело вздохнув, он повернул обратно.

— Садись, черт тебя возьми.

Она шмыгнула носом, вытерла пальцами глаза и уставилась на него.

— Правда?

— Да, да, садись. У меня времени в обрез.

Она бурно обрадовалась, села и крепко ухватилась за резиновые ручки.

— Старайся держаться прямо, держи равновесие и все время смотри вперед.

Кейд припомнил, как отец учил его ездить на велосипеде, и, не снимая руку с сиденья, полегоньку подталкивал велосипед, а Хоуп начала крутить педали.

Велосипед смешно запетлял, проехал пару метров, и она упала, но не заплакала и немедленно уселась снова. Они вместе стали крутить педали, и так велосипед проехал мимо больших дубов, солнечных желтых нарциссов и юных тюльпанов, а позднее утро перешло в день.

Она вспотела, и сердце билось все сильнее. Она слышала около уха его дыхание, чувствовала, как он придерживает ее, чтобы не дать упасть, и ее затопила волна любви к брату. И теперь она старалась не ради себя, а ради него. Ради него она решила во что бы то ни стало победить.

«Я смогу, смогу», — шептала она себе. Велосипед словно споткнулся, но она его выровняла. Ноги у нее дрожали, мускулы рук напряглись, как канаты.

Велосипед под ней вильнул, но не упал. И вдруг она увидела, что Кейд бежит рядом и улыбается во весь рот.

— Молодец! Держи прямо, ты едешь.

— Я еду!

Велосипед под ней бежал ровно, как вымуштрованный конь. И, подняв лицо навстречу ветру, она понеслась как вихрь…

Тори очнулась. Она лежала на земле возле машины, вся дрожа. Пульс частил, а сердце щемило от радости и печали.