Голос бегоний - [6]

* * *

Торговля бегониевыми ягодами шла не очень бойко. Рынок уже насытился плодами случайно выросших по всему Ративилю кустов. И финансовый гений Бари уже задумал коммерческую вылазку в соседний город, находящийся отсюда в ста двадцати милях. Но ситуация резко изменилась с появлением нового игрока. Люди в черных костюмах, обосновавшиеся в здании разорившегося магазина, предлагали хорошие деньги за косточки ягод бегоний, что подстегнуло спрос и позволило повысить цены. Каждый покупатель знал, что заплатив определенную сумму за ягоды, он вернет чуть ли не половину ее, сдав не нужные ему косточки. За несколько дней весь урожай был распродан.

А к концу лета все в том же заброшенном магазине появилась фармацевтическая фирма «Чудо», предлагавшая всего одно средство — настойку под одноименным названием для приема внутрь. Стоил маленький пузырек с «Чудом» бешеных денег, но обещал мгновенное излечение почти от любых хворей и недугов, увеличение женской красоты и мужской силы.

Поначалу к новинке отнеслись со здравой долей скептицизма. Но потом по городку поползли слухи, что такой-то вылечил этим «Чудом» совою подагру, а такой-то принял для профилактики и теперь занавешивает окна своей спальни минимум три раза на дню, явно неспроста.

Первые слухи, конечно, были пущены в качестве рекламы хозяином фирмы «Чудо», уважаемым профессором Диком Дулфи. Но лекарство оказалось настолько действенным, что скоро слухи стали рождаться сами собой и были очень близки к истине, может, только чуть преувеличены лупой общественного внимания.

Шеннон же в детали посвящен не был и как только узнал, что средство уже появилось на рынке, тут же нанес визит к Дулфи и потребовал ответа, почему не было клинических испытаний. А Дик, как всегда это бывало, заговорил ему зубы: заверил, поклялся, убедил и надавал новых обещаний. И Шеннон со спокойной душой вернулся к своим исследованиям.

* * *

Если раньше Шеннон подозревал, что бегонии разумны, то этой осенью он убедился в этом окончательно. А произошло это по чистой случайности. Летом маленькая Люси любила сидеть на бегониевом поле — рисовать и читать купленные для ее обучения книги. Разумеется, растения не могли слышать, как она им читает по слогам, ведь у них нет ушей. Но однажды Люси потеряла букварь в зеленом лиановом море, за что была сильно отругана отцом. А спустя месяц, Шеннон вдруг увидел какую-то неведомую ему закономерность, какой-то порядок в положении плетей бегоний и промежутках между ними. Он припомнил, что неделю назад такого порядка еще не было. Три дня пытался найти какую-то закономерность, но не смог.

Когда он показал это Люси в надежде, что ребенок, не скованный никакими условностями и имеющий загадочную связь с бегониями, увидит больше него, Люси только посмотрела на проплывающее по небу облако и сказала:

— Если бы мы жили на этом облаке, мы бы не знали, что оно похоже на цветочный горшок.

И Шеннон тут же все понял. Он нанял Чака с его самолетом и взмыл над полем.

— Что за шутки? — крикнул Чак, пытаясь перекрыть гул мотора и свист ветра в ушах. — Вам что, заняться больше нечем?

Но Шеннон уже ничего не слышал. Перевесившись через борт, он увлеченно фотографировал занимающий около трех акров, выложенный из зеленых бегониевых стеблей, строчно-прописной алфавит. Классический, в точности как в азбуке.

* * *

Хоть бегониевый алфавит никого и не впечатлил и был принят за очередную выходку опального ученого, для Шеннона вопрос о разумности бегоний больше не стоял. Узнав о потерянном учебнике, он сделал выводы. Растения не могли видеть, но прекрасно чувствовали вредную свинцовую краску.

С той поры его пребывание на поле стало носить уже не исследовательский, а обучающий характер. Он брал книги и, раскрыв на нужной странице, водил разворотом по листьям. Водил долго, чтобы растения прочувствовали каждую букву. Сначала это были самые простые книги для обучения детей чтению. Непременно с иллюстрациями. Подтверждением способностей учеников являлось то, что они складывались в виде пройденных букв. Чтобы каждый раз не летать на самолете, Шеннон врыл рядом с полем высокий столб с лестницей, забравшись на которую мог различить общую картину на поле.

После букварей в ход пошли словари, опять же с картинками. А убедившись, что словарный запас у растений достаточен, Шеннон взялся за учебники по обществознанию и биологии. Особое внимание ученый выделял местам, где написано, кто есть человек и что есть растение. Социальному устройству общества и анатомическому устройству людей.

Так продолжалось до холодов, когда растения снова скрылись под землей до весны.

* * *

За зиму фирма «Чудо» распродала запасы своего средства и затаилась до нового урожая. Дик даже пожаловался Шеннону, что растений слишком мало, но тогда ученый-энтузиаст не предал этому большого значения.

Когда же Бари, который был в курсе договора между Шенноном и Диком, пришел в офис «Чуда», требовать долю с продаж, причитавшуюся «гениальному профессору Шеннону Шефорду», там ему доходчиво объяснили, что средство запатентовано и никем иным, как профессором Дулфи. И никакого Шефорда они не знают и знать, в общем, не желают.