«Голодомор» на Руси - [22]

Но украинские националисты не унимаются — чтобы обосновать свой тезис, прибегают к совсем уж странным аргументам, например: будто бы в Казахстане и Поволжье жили в основном украинцы (а все-то наивно думали, что казахи и обрусевшие немцы); жили там представители и других национальностей, но от голода умирали исключительно украинцы (где бы ссылочку на этот исторический факт найти?); а уголовные дела по «закону о пяти колосках» возбуждались исключительно против украинцев, а лиц русской и еврейской национальностей он касался лишь формально.

Исследователями до сих пор не обнаружено ни одного постановления ЦК, СНК, предписывающего убить с помощью голода определенное число украинских или других крестьян, Международная комиссия по расследованию голода на Украине 1932–1933 года пришла к выводу, что она «не в состоянии подтвердить наличие преднамеренного плана организации голода на Украине с целью обеспечения успеха политики Москвы». Даже такой предвзятый исследователь, как С. Кульчицкий, пишет, что нельзя доказать, что голод 1932–1933 гг. на самом деле был геноцидом.

Причиной голода был плохой урожай

Чтобы оценить версию о неурожае как основной причине голода, надо знать, сколько зерна было собрано в 1932 году. По официальным данным, в СССР урожай 1932 г. составил 69,9 млн. т., а в 1933 году был даже хуже, чем в 1932 году, 68,5 млн. т. Однако специальные исследования показали, что эта цифра была завышена.

О. Schiller, немецкий сельскохозяйственный атташе в Москве в начале 1930 годов, оценил урожай, собранный в 1932 году в 50–55 млн. тонн, в 1933 году в 60–65, а в 1934-м — в 65–70 млн. т. С. Г. Увиткрофт и Р.У Дэвис в докладе «Кризис в советском сельском хозяйстве (1931–1933 гг.)» подвергли сомнению данные официальной статистики (69,9 млн. т — 1932 г.). По их мнению, реальный урожай зерновых 1932 г. был ниже урожаев 1930 года (67–68 млн. т) и 1931 года (60,4–69,5 млн. т) и составил 53–58 млн. т.

М. Таугер высказывал сомнение относительно достоверности официальных статистических данных по сбору зерна, которые, по его мнению, основывались на оценках урожая, сделанных до его уборки, и, возможно, на биологических урожаях (хотя система биологических урожаев была введена лишь в декабре 1932 г.). М. Таугер делает вывод, что действительные урожаи были намного меньше, чем показывают официальные цифры. Это подтверждалось архивными документами — ежегодными отчетами колхозов. По расчетам американского ученого, урожай 1932 г. составлял 50,06 млн. т зерна.

Как показал М. Таугер, который для своего анализа использовал хранящиеся в архивах отчеты колхозов и совхозов и другие первичные документы, данные советской статистики оказались очень далекими от реальности. М. Таугер обнаружил вопиющие расхождения между официальными данными и цифрами, содержащимися в отчетах Наркомзему.

По официальным данным, урожайность на Украине в 1932 году составила 8 ц с га, по данным же, содержащимся в отчетах Наркомзема, 5,1 ц с га. Для Ивановской области данные Наркомзема и официальные цифры почти совпадают 9 и 9,1 ц с га. В среднем урожайность составила 4,5 ц с га в Киевской области, 4,6 ц с га в Черниговской области 4,7 ц с га в Донецкой области. По подсчетам того же М. Таугера, сделанным на основе данных Наркомзема, средняя урожайность составила 6,0 в РСФСР.

Есть и другие свидетельства. Например, архивные данные, свидетельствующие об очень низкой урожайности во многих областях Украины и Северного Кавказа, цитирует Мошков. В отдельных случаях она была ниже 3 ц с га.

Итак, в 1932 году урожай хлеба оказался очень низким. «Низкий урожай 1932 г. сделал голод неизбежным», — писал М. Таугер. В результате возникшей нехватки продовольствия, как в сельской местности, так и в городах Советского Союза в конце 1932–1933 гг. наступил голод.

Как оценивался урожай?

Почему же центр не знал о том, сколько собрали хлеба на местах? Все дело в методах оценки урожая. Обычно он оценивался на глазок. Часто использовался также биологический метод, который был основан на том, что делалась случайная выборка участков поля и обмолот в этих участках поля. Затем производился пересчет будущего урожая на все поля. В феврале 1932 г. Колхозцентр издал распоряжение, предписывающее, чтобы колхозы оценивали будущий урожай, используя метровку (делается прикидочный сбор на случай— но выбранных участках поля и затем проецируется на все посевы). Как указывает М. Таугер, этот метод ведет к завышению ожидаемого урожая по сравнению с собранным на 15 %, а то и на 20 %. Очень часто неверные сведения посылались в более высокие инстанции и там подвергались критике.

Информированность Политбюро о положении дел на местах была столь низка, что Сталин в январе 1933 года на пленуме ЦК в своей речи отмечал, что неблагоприятные погодные условия вызвали потери зерна на Северном Кавказе и на Украине в 1932 году, но настаивал, что эти потери были меньше половины от тех потерь, что были зарегистрированы в 1931 году.

Устав колхоза от 1 марта 1930 года предписывал каждому колхозу посылать годовой итоговый отчет, Но только небольшая часть колхозов делала это. В 1930 году 33 % из 80 000 колхозов подготовили годовые отчеты, в 1931 году 26,5 % из 230 000 колхозов, а в 1932 году только 40 % от 230 000 колхозов послали годовые отчеты. Причем, колхозы, которые готовили годовые отчеты, скорее всего, работали лучше тех, которые отчеты не сдавали.