Голодная пустошь - [8]

Потом она заметила Минди Кой в соседней комнате — растянувшись на диване, девочка смотрела телевизор. Минди заметила излишний интерес Таны. Накинула на плечи одеяло, поднялась с дивана и вышла из гостиной.

Вот блин.

Тана посмотрела на Бабаха.

— Ты не пьян?

— Нет, к сожалению.

— Кто достоин сожаления, так это ты и Янкоски, — сказала она. — Мне нужно лететь на базу ВестМина. Ты меня довезешь, и сейчас же.

Некоторое время он изучал ее лицо. Его взгляд был дерзким, проницательным. Тана выдержала этот взгляд, подавила в себе желание сморгнуть или сглотнуть. Он поднял глаза в небо, лениво почесал щетинистый подбородок и шею, а потом посмотрел на маленький указатель направления ветра над дверью.

— Будем лететь по прямой туда и обратно, — сказал он. — Впереди несколько штормовых фронтов. Первая волна пройдет еще до утра.

— Можешь оставить меня там, а забрать утром, когда прояснится.

— Если прояснится, — уточнил он. — А что с Янкоски?

— Недоступен.

Его губы изогнулись в кривой, медленной улыбке.

— Подожди, я переоденусь. Потом прогрею старуху «Зверюгу», — и захлопнул дверь перед носом Таны. Девушка тихо выругалась, стянула перчатки, занялась мобильным. Ветер усилился, крошечные хрупкие снежинки хлестали по щекам. В лесах выли койоты, их крики становились все громче, возбужденнее. Задумавшись, кого они убили, Тана нажала на вызов.

— Розали, я улетаю с О’Халлораном. На севере лагеря жуткий случай нападения волков. — Сообщив детали, добавила: — Возможно, до завтра не вернусь. Приглядишь за мальчишками, напоишь, накормишь? Собачья еда в кухне, лосиное мясо в холодильнике. Дверь наверху я оставила открытой.

— Не вопрос. А что с Янкоски?

— Он больше на нас не работает.

— Неужели опять нажрался?

— Опять? Так он алкоголик, что ли? Почему мне никто не сказал?

— Да тут у большинства проблемы с алкоголем, Тана. С кем же мы теперь будем работать, с Бабахом?

С человеком, который нелегально продает алкоголь и чуть не убил Тимми Накенко? Который живет с несовершеннолетней? Ни за что.

— Да найдем кого-нибудь. Это всего на один раз. Он вышлет тебе счет.

Бабах открыл дверь, одетый в старую кожаную куртку-бомбер, отороченную овечьей шерстью. Еще на нем был старый кожаный шлем, а на лбу блестели очки-авиаторы в металлической оправе. Не говоря ни слова, он прошел мимо Таны, и, обернувшись, она увидела на куртке сзади выцветший принт — голую грудастую женщину с крыльями. На кой черт он вырядился как чокнутый пилот времен Второй мировой? Она смотрела, как он дошел до взлетной полосы, открыл ворота, ведущие к огороженному спуску, и остановился.

— Вперед, констебль! Машину можешь припарковать у ангара.

Тана снова тихо выругалась и поплелась к грузовику. Подъехала к ангару, пока Бабах проверял самолет и открывал дверь. Откинул пассажирское сиденье, залез внутрь, помог Тане затащить вещи в бочкообразную грудную клетку «Зверюги». Салон был горчично-желтым, сбоку шла широкая бордовая полоса. Возле руля Бабах приклеил картонные зубы. Вид был жутковатый — будто эта огромная машина может сожрать самолет поменьше, вроде «Сессны» или «Супер Каба».

— Лагерь не так далеко, чтобы лететь на этом вот, — заметила Тана.

— Если хочешь взять столько вещей, тебе нужен этот самолет, — сказал он, забирая у нее сумку с электрической изгородью и запихивая позади сиденья. Он потянулся за рюкзаком, где лежали ружье и винтовка. — Может, «Зверюга» не так изящно приземляется, как маленькие птички, но груз выдержит побольше, чем «Супер Каб» или там «Гелио», — он поймал ее взгляд. — Но, если хочешь, можешь лететь с Янкоски. Я же не возражаю.

Она молча протянула ему рюкзак. Положив его на пол, Бабах сказал:

— Давай садись на пассажирское место. Шлем лежит на сиденье, — и захлопнул дверь у нее перед носом. Тана, глубоко вздохнув, забралась в самолет, плюхнулась на сиденье, обнаружила наушники и сразу же надела. Кабина оказалась по-спартански маленькой и холодной. Их руки постоянно сталкивались.

Бабах начал накачивать ручной насос, чтобы повысить давление трубопровода. В машине что-то защелкало, он нажал на пуск, «Зверюга» взвизгнула и раскашлялась, как автомотор, воюющий с издыхающим аккумулятором. Он дал газ, и машина, содрогнувшись, понемногу начала оживать. Тана подумала, что Янкоски даже в таком состоянии лучше справился бы со своей «Сессной».

О’Халлоран повел самолет к взлетно-посадочной полосе.

— Ну и где ты взял этот древний костюм? — поинтересовалась Тана, указав на его куртку, просто чтобы отвлечься от мыслей о том, как дребезжит мотор и трясется «Зверюга».

— Это дедушкин. Его застрелили в полете над Голландией.

— И как он тогда смог отдать его тебе?

— Тело дедушки обнаружили голландские школьники, куртку отдали моему отцу. Он тоже стал пилотом. Начал учить меня летать, когда мне было четырнадцать.

— Совсем как ей сейчас, ты знаешь об этом?

— Кому?

— Минди. Ей только четырнадцать. Ты в курсе?

Он взглянул на нее. В полумраке кабины по его лицу пробежала мрачная тень. Губы изогнулись в ленивой ухмылке, на обветренных щеках вновь появились ямочки.

— Так вот что ты подумала?

Тана ничего не ответила.

— Мы с Минди просто друзья. — Он натянул очки и стал похож не то на Черного Демона, не то на Светлого Рыцаря — как там еще называли асов Второй мировой? Только шелкового шарфа не хватало.