Голод Рехи - [174]

Жрецы отвлекали. Вскоре в зале появился еще один неприятный тип. На общие разрозненные возгласы страха и благоговения пришел растрепанный со сна верховный жрец Саат.

— В чем дело? — недовольно бросил он, появившись в дверях, но тут же остолбенел: — Ох, отец!

— Саат, не мешай ему! — нервно махнул ему Вкитор. Саат с вытаращенными глазами застыл, прильнув к распахнутой створке двери. Рехи же продолжил свою работу. Он держал на весу раздробленный монолит. Земля еще гудела, но дворец больше не разваливался.

Оставалось лишь восстановить этот зал, превратить его в обугленное подобие великолепия, виденного во снах. Без крыши не пришли бы древние видения, не дали бы ответов — так казалось Рехи, когда он узелок за узелком связывал черные линии, оплетавшие глыбу, с обрывками темных веревок, болтавшихся в прорехе купола. Все же просто! Страж их видел, видел и мог воздействовать. Так же он заживил рану Ларта, так же исцелил Инде, но теперь даже руки не приходилось калечить. Неживое не требовало светлых линий. Сошли и черные, совершенно подвластные.

Кровоточащая рана рассветного неба вскоре закрылась темными сводами купола, на котором теперь и трещины не осталось. Рехи опустил руки и прикрыл глаза. Но вскоре оживился: его видели все — и Вкитор, и Саат. Здесь, прямо в эту минуту, он отвел смерть от высокопоставленной особы культа. Если уж нормальной удачи не хватало, так злой рок помог. В этот раз помог.

— За спасение моего отца, Страж, можешь просить, что хочешь, — вскоре проговорил Саат, когда процессия пришла в себя и жрецы обрели дар речи. Вкитора, правда, пришлось укладывать на шкуру: у старика от потрясения чуть не случился удар. Рехи уступил свою лежанку и приблизился вплотную к Саату. «Отца все-таки. Неплохо вы тут устроились, потомственные жулики», — подумал он.

— Ты знаешь мою просьбу. Ты видел — при свидетелях — очередное чудо, — негромко проговорил Рехи, сощурив глаза. Он надеялся, что выглядит грозно и властно, как Ларт на троне. Но был почти уверен, что на лице у него написано не меньшее изумление, нежели у всех жрецов.

— Какую просьбу? — нашел в себе наглость увиливать хитрый Саат. Рехи оскалил клыки:

— Просьбу! Ты знаешь, какую, — но он успокоился и продолжил игру. — Так что же, жрец Саат, имею ли я право хотя бы выходить из своих покоев? Без свободы, знаешь, чудеса могут пылью покрыться.

Саат молчал, надувшись, как бурдюк с кровью. Рехи буравил его взглядом. Чего стесняться? Он не боялся смотреть глаза в глаза предводителю семарглов. А уж эти дикие жрецы казались не столь опасными. Впрочем, у Саата опять уплывало лицо. Все еще не удавалось хоть сколько-нибудь ясно его рассмотреть или описать.

— Ладно! Будь по-твоему! — наконец буркнул верховный жрец.

«Хитро не получилось, извини, Санара, глуп я на хитрости. Но мне иногда везет! — подумал радостно Рехи и тут же спохватился: — Надо будет как-то избавиться от слежки».

Он не рассчитывал, что его отпустят просто так разгуливать по дворцу. Жрецы преуспели в воспитании хитрых шпионов, поэтому Рехи сперва весь день просто сидел в саду. На следующее утро он переместился на балкон, откуда лиловый жрец с Миррой глядели на море. Вот бы им так же с Лойэ… В другом времени, в другом мире. В мире, где есть море. Но Митрий дал четко понять: либо море, либо Рехи — не увидеть Стражу красот исцеленного мира, даже если у них что-то получится. И тогда конечная цель всей этой великой жертвы попросту терялась. Его лишали даже моря. Оставались только фантазии о прошлом в развороченном саду.

— Как отдыхаете, Страж? — постоянно интересовались как будто невзначай проходящие мимо караульные. Саат позаботился о том, чтобы ценного «гостя» не оставляли без присмотра. Но по подсчетам Рехи еще оставалось время, еще не минули две недели. Так он хотел верить, неуверенно загибая пальцы. Вроде бы «две недели» — это три руки? Или чуть меньше? Кажется, старик-адмирал говорил, что чуть меньше, но Рехи плохо учился. И теперь мучился от сомнений. В любом случае, ему удалось дождаться нужного караула только через трое суток после объявления условной свободы.

Когда он сидел все в том же саду, то заметил, что по коридору третий раз проходит одна и та же жилистая девушка в доспехах. Значит, ее приставили к нему, чтобы следить.

— Эй, подойди, — окликнул он ее. Она недовольно хмыкнула:

— Вообще-то я здесь караул несу.

— А я Страж. И Саат велел слушаться моих приказов. Я же прошу просто подойти.

Стражница недовольно поморщилась, но опустила массивную секиру. Рехи пригласил ее сесть на почерневшую каменную скамью. На ту самую, где лиловый жрец обещал Мирре пышную свадьбу после завершения войны. Но его клятвы ушли в пепел. Теперь на этом месте сидели совершенно чужие друг другу существа нового мира — эльф и человек. Охотник и еда — так бы сказали на пустошах. Здесь — пленник и тюремщица.

— Тебя как взяли в стражу-то? — спросил непринужденно Рехи.

— Я была убедительна. А что? — ответила колко девушка, снимая конусовидный шлем, под которым оказалась сальная щетка коротких черных волос.

— Остальных девушек, я смотрю, больше в наложницы жрецов определяют, — заметил Рехи, которому порядком надоели слишком покорные «общие» женщины из купален. Жрецы вовсе не следовали заветам из древних книг о чистой духовной жизни. Придумали свои, выбрали наиболее удобные. И следовали с фанатичной уверенностью.