Голод Рехи - [166]
— Гневайся. Кстати, черными линиями управлять намного легче, а рубят они хорошо. Ну, попробуй, разгневайся, — усмехнулся Рехи. Кажется, он понимал, откуда в Сумеречном Эльфе бралась его насмешливость. На душе сделалось невыносимо легко, но и одновременно привычно гадко.
Саат прошипел что-то нечленораздельное, и Рехи только злобно ухмыльнулся: с Лартом такие фокусы не прошли бы, а этот самодовольный глава секты слишком часто трусил. Хотя не без оснований, ведь черные линии и правда подчинялись Рехи, потакая темным мстительным порывам души. Они бы запросто иссекли хлыстами и Саата, и Вкитора, и всех его жрецов. Шпионы Бастиона наверняка видели разрушительную силу линий в горах на перевале. Не знали только, в чем истинное различие между ними — черными и грязными, как скользкие кишки мертвеца, и сияющими и чистыми, но жгущими до мяса. Рехи и сам не знал, зато чувствовал, молча, без слов, как зверь отточенным инстинктом. Или, может, как создание с душой и разумом. Это не имело значения. Не размышления о высоком заставили его кивнуть старухе:
— Подойди, добрая женщина.
«Что я несу-то? Понахватался дурацких словес, как блох или вшей», — отметил Рехи, но встал и мягким движением руки повелел старухе с внучкой приблизиться. Они повиновались, без трепета или унизительного восхищения, но с бесконечной надеждой.
— Так, а теперь ты иди сюда, Инде, — мягко позвал девочку Рехи.
Она испуганно топталась на месте возле бабушки, но та подтолкнула внучку. Придерживаемые лохмотья шарфа окончательно спали, пахнуло тленом, как от покойника. Но Рехи сдержался, чтобы не поморщиться, он улыбался, старательно пряча клыки. Когда же они мелькнули, человеческая девочка не переменилась в лице, точно вовсе не боялась эльфов, будто видела от них не только зло.
Рехи глядел на нее и отчего-то сам ощущал трепет, то ли от ее отваги, то ли от того, что задумал. Он вытянул покрытые разводами шрамов руки и дотронулся до коросты на ее лице. Заразно? Возможно. Но он не боялся в тот миг. В голове сделалось пусто, а на сердце вольно. Он летел куда-то в невесомости, сквозь миры, сквозь злобу и интриги, обесценивая их и сбрасывая с себя, словно старую чешую. Черные линии расступались пред ним, как непролазный иссохший лес, рассыпались и распались на грязные волокна. Чад факелов, стены зала, грубые лица собравшихся — все потонуло, все ушло. Рехи видел и не видел одновременно.
Он вновь нащупал линии — светлые, обжигающие. Они обволакивали девочку, которая еще не успела сотворить зла в этом предельно жестоком мире. Но их оплетали мерзкими цепями грязные линии — воплощение болезни. Рехи дотронулся до них и осторожно потянул, чтобы не уничтожить светлые. Он не ведал в тот миг, что творилось в зале, как вели себя собравшиеся, потому что все для него обратилось в соцветия тайного знания.
Светлые линии вновь обжигали кожу, вновь пальцы кололо жаром, но теперь получалось даже лучше, чем при исцелении Ларта, словно пришло осмысление собственных возможностей. Рехи старался не из желания что-то доказать себе или Саату и не из унижающей жалости великого существа, не из соревнования с собой. А ради чего? Как получилось вновь добраться до этого уровня особого зрения? Возможно, он почувствовал свое сходство с девочкой: искаженный проклятьем эльф — с изуродованным болезнью ребенком. Он хотел бы снять и проклятье крови с эльфов, как коросту проказы с Инде, да не удавалось. А вот с ней кое-что получалось. Он разматывал клубок запутанных линий, черные упрямо липли к светлым, скользили и упирались, копошась, как трупные черви. Но они не жгли в отличие от сияющих и чистых.
«Не принимают меня, потому что я рожден в мире черных линий. А Сумеречного обжигают черные, — понял вдруг Рехи, счищая, точно сажу, коросту с лица несчастной Инде. — Но ничего, пусть жгут. Так нужно, я же видел, видел цену настоящих чудес».
Тонкая кожа вновь побагровела, покрываясь волдырями, и лопнула. Но Рехи закончил и быстро спрятал руки в складках непомерно широких рукавов. То ли чтобы не показывать Саату и остальным жрецам проявление слабости, то ли чтобы не пугать изумленного ребенка.
— Вот и все, — выдохнул Рехи, заставляя мнимо царственный голос не дрожать. Вновь пред ним предстал заполненный изумленной публикой зал и притихшие жрецы. И совсем рядом Инде. Девочка рассматривала новую себя, исступленно крутя руками перед гладким белым лицом.
«Никто не должен знать, какой ценой делаются чудеса», — подумал Рехи и удивился, что не нашел сравнения с голодом. Он не насыщался, а истощал свои силы, но при этом его не терзал бессмысленный голод дикого зверя. Все слишком странно. И странная девочка, и странное место. И странный он.
— Значит, тебя зовут Инде. Откуда вы с бабушкой пришли, Инде? — спросил Рехи доброжелательно. Он встал с трона и наклонился, чтобы не глядеть на оробевшую девочку сверху вниз. Инде все равно опустила голову и закрылась шарфом. Она не привыкла быть иной, не привыкла смотреть открыто на собеседников. Ее не убили-то наверняка стараниями хитрой бабки, всеми силами скрывавшей болезнь ребенка.
— Из-за… Из-за хребта. Там стало страшно. Огонь, много огня, — путано проговорила Инде, хватаясь за грязную полу бабушкиного плаща. Старуха стояла с глупой улыбкой, из глаз ее текли слезы, и слов благодарности не находилось в ликующей душе. Но и без них все слишком хорошо читалось на сморщенном лице, особенно когда она без опаски гладила внучку по голове и целовала ее ладошки. Рехи вздрогнул от какого-то нового незнакомого чувства, щемящего и неуловимого.
Осколок города, сжатый в когтях гигантского Змея — вот и все, что осталось от их мира. Они живут в страхе перед тем, что обитает за стеной. Множество людей в западне улиц и домов, рискующие обратиться в монстров и быть убитыми охотниками. В этом городе не место надеждам, не место мечтам. Есть ли шанс выжить и сохранить человечность, когда начнется «эпидемия превращений»? Опытный охотник Джоэл пытался разобраться и устранить причину бедствия. Но выдержит ли он все испытания темного града?Метки: стимпанк, охотники на нечисть, хтонические существа, глобальные катастрофы, смерть основных персонажей, насилие, ангст, драма, фэнтези, детектив, экшн, дарк, ужасы, антиутопия, смерть второстепенных персонажей.Примечания автора: Работа входит в цикл Миров Хаоса, как и «Иная.
Жизнь -- это череда событий с разным окрасом, когда то давно я верил что она будет красочной. Как вышло что в итоге мечты не оправдались я объяснить не могу и наверно никогда не смогу. Юнец который слишком увлекся романтикой и авантюризмом ролевого движения и всего этому сопутствующего, компьютерные игрушки и ролевые реконструкции и как итог разочарование в реальном мире. История моя началась с прощальной записки. Которая объясняла причины моего поступка. Как же я был тогда глуп. Но изменить ничего я уже не мог, вирт капсула помаргивала индикаторами системы жизнеобеспечения.
Доброе утро всем! Меня зовут Нави, я живу в волшебном и сказочном мире Речной феи. В мире волшебства, света, любви и радости.Только вот одно плохо, среди волшебства чародейства и сказочности, которое творится здесь, я один не умею колдовать, волшебничать и чародействовать.Я не волшебник и не чародей, но мое «волшебство и чародейство» достойно каждого, даже очень маленького человечка. И могу честно сказать – каждый способен на такое волшебство и чародейство, нужно только лишь немного постараться.
Она не помнит, как попала в этот мир — мир, в котором небеса покоряют драконы, а земля изрезана железными дорогами, в котором телепортам присвоены серийные номера, а таблетки избавляют от магических воздействий. И этот мир не позволил остаться в стороне и спокойно за всем наблюдать, ведь он балансирует над пропастью и нуждается в самом элементарном спасении. Проблема лишь в том, что если женщина, называющая себя Кармой, вспомнит забытое, то может произойти что-то непоправимое. Но она начала вспоминать…
Приключения тролля-магистранта магического университета.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.