Голливудский участок - [3]

Когда полицейская машина «6-Х-32», уже с включенными фарами, продолжила патрулировать Голливудский бульвар, водитель сказал:

— Знаешь, приятель, вот тогда и закончилась моя служба в конном взводе. Именно в тот момент я решил, что мне наплевать на сверхурочную работу и пора возвращаться в обычный патруль.

Его напарник взглянул направо и спросил:

— У «Китайского театра Граумана»?[1]

— Прямо здесь, во дворе. Именно тут я понял, что нельзя ездить на лошади по голливудской Аллее Славы.

— Плохая примета?

— Плохая опора для копыт.

Знаменитый кинотеатр Сида Граумана в наши дни казался каким-то запущенным и убогим. Он был зажат между зданиями Голливуд-энд-Хайленд-центра (больше известного как «Кодак-центр»), занимающего два квартала торгово-развлекательного комплекса. Здесь находился кинотеатр «Кодак», присуждались премии «Оскар», поэтому днем и ночью его осаждали туристы. Но Китайский театр все еще не сдавал своих позиций, когда дело касалось голливудских причуд. Даже в эти поздние часы здесь бродили личности в странных костюмах, позировавшие для туристов, которые в основном интересовались отпечатками рук и ног знаменитостей. Среди киноперсонажей выделялись Мистер Невероятный, Элмо, два Дарта Вейдера, Бэтмен и два пса Гуфи — высокий и низкий.

— Они позируют для туристов. Фотографируются за бабки, — сказал водитель напарнику. — Туристы думают, что эти люди работают на Граумана, но это не так. Большинство из них — наркоманы. Понаблюдай-ка за маленьким Гуфи.

Он остановился, заставив ночных водителей объезжать их черно-белый патрульный автомобиль, и они стали следить, как маленький Гуфи приставал к четырем туристам из Азии, которые, по-видимому, отказались платить ему за общую фотографию или заплатили, но недостаточно. Когда Гуфи схватил одного из мужчин за руку, коп пару раз посигналил. Гуфи обернулся и, увидев полицейскую машину, тут же попытался скрыться в толпе, но его огромная песья голова возвышалась над туристами.

— Вход в метро — удобный путь к отступлению, там можно легко скрыться, — сказал водитель. — Мелкие торговцы наркотиками толкутся на платформе, а «толчки» слоняются по бульвару.

— Кто такие «толчки»?

— Парни, которые подходят и говорят: «Я могу толкнуть то, что тебе нужно». Сегодня это почти всегда «снежок». Его употребляют все. Амфетамин — самый популярный наркотик на улицах Голливуда, это однозначно.

Он вспомнил свою последнюю ночь в конной полиции. После нее ему сделали операцию на правом тазобедренном суставе, который стал самым точным барометром, предсказывавшим неожиданное падение температуры или резкую смену погоды.

В ту последнюю ночь в конном взводе его и еще одного конного полицейского отправили сдерживать толпу. Они спокойно ехали вдоль Голливудского бульвара, мимо вечерней толпы и станции метро, когда он вдруг заметил «толчка», нервно глянувшего в их сторону.

Сказав напарнику, сидевшему на кобыле по кличке Милли: «Давай проверим того малого», — он спешился и бросил поводья. Напарник держал обеих лошадей, а он направился к «толчку» — костлявому, очень высокому парню — наверное, даже более высокому, чем он сам, хотя в полицейском стетсоне и ковбойских сапогах он всегда возвышался над толпой. А потом все пошло наперекосяк.

— Примерно вот здесь я разговаривал с барыгой, — сказал водитель, указывая на тротуар у «Кодак-центра». — А тот вдруг повернулся и бросился бежать. Раз — и его нет. Я кинулся за ним, но Майор словно взбесился.

— Твой напарник?

— Нет, конь. Майор был бесстрашным. Он оставался спокойным на тренировках, когда мы бросали в лошадей хлопушки и шутихи. Другие лошади вставали на дыбы и брыкались, но Майор держался молодцом. Однако в ту ночь его понесло. Это беда всех лошадей — они бестолковые животные, приятель.

— Что он сделал?

— Вначале резко поднялся на дыбы, словно сошел с ума, потом укусил напарника за руку. В нем как будто что-то сломалось. А может, какой-то идиот выстрелил в него из духовушки, не знаю. Я не стал преследовать «толчка» — черт с ним — и кинулся на помощь напарнику. Но Майор не успокаивался, пока я не сделал вид, что хочу сесть в седло. А потом я действительно совершил глупость.

— Какую?

— Забрался в седло, чтобы подъехать на нем к трейлеру для перевозки лошадей и на этом закончить работу. Вместо того чтобы отвести его обратно под уздцы, как сделал бы на моем месте любой разумный человек.

— И что?

— Он опять взбесился. Майор понес меня прямо по тротуару.

Тот момент навсегда остался в его памяти. Конь несся галопом по Аллее Славы, выбивая подковами искры и разбрасывая туристов, попрошаек, воришек, наркоманов, беременных женщин, монашек и Элвисов. Топча звезды Мэрилин Монро, Джеймса Кэгни, Элизабет Тейлор и всех остальных в этой части Аллеи Славы — чьи именно звезды, водитель не знал тогда и не удосужился посмотреть позднее.

Проклиная коня, он держал его одной рукой, а другой разгонял любопытную толпу. Хотя всадник знал, что Майор мог скакать по бетонным ступеням, он понимал, что ни одна лошадь в мире не сможет промчаться галопом по мраморному тротуару, на который люди проливали сладкий кофе и роняли мороженое. Ни одна лошадь в мире не могла безнаказанно попирать символы голливудских легенд — наверное, это была плохая примета. Внезапно Майор поскользнулся на мягком мороженом и просто… упал.