Келли кивнула.
— Да, именно так, — прошептала она.
Ной погладил ее по гладкой неповрежденной щеке и нежно поцеловал в губы:
— Ты удивительная, Келли.
— Почему?
— Потому что ты готова вернуться сюда завтра, чтобы помочь этому мальчику. Ты все больше и больше меня удивляешь.
Келли покачала головой:
— Ной, если я смогу помочь ему обрести надежду, понять, что он — тот же самый мальчик, с ожогами или без них, то мое пребывание здесь полностью себя оправдает.
— Тот же самый мальчик, да? — спросил Ной с легкой усмешкой. — Разве не это я говорил тебе совсем недавно?
Келли покачала головой:
— Мы говорим о ребенке, Ной. Я же стала совершенно другим человеком. Я что-то потеряла, и, как мне кажется, навсегда.
— Не навсегда, — сказал он, целуя ее. — Мы это вернем.
Как она могла не цепляться за его силу, за его веру? Как она могла сдаться, когда Ной давал ей все, что мог?
Келли ждала Ноя в его кабинете, пока он проводил консультацию с Блейком. К счастью, на этот раз Мэри сидела за стойкой администратора, и Келли могла спрятаться здесь. Хотя повязки на ее лице уже не было и она не чувствовала себя монстром Франкенштейна, она пока не хотела быть на виду, ведь ее рука все еще находилась в фиксирующей повязке, а длинный красный шрам красовался на лице.
Келли посмотрела на часы, и ей стало интересно, чем занимаются ее родители. Она не сказала им об аварии, хотя и считала честность своим достоинством. Вытащив из кармана сотовый, она приготовилась к тому, что, вероятно, ее ожидает один из самых депрессивных телефонных разговоров из всех, что у нее когда-либо были. Раздались гудки, и она крепче сжала трубку.
— Алло.
— Мама?
— Келли? Дорогая, я так рада тебя слышать!
— Я не ожидала застать тебя дома. Ты не работаешь сегодня?
Эрма Мэтьюз вздохнула:
— Им пришлось сократить мои часы, поэтому теперь я иногда беру единичные смены.
Келли закрыла глаза:
— Мне очень жаль, мам. Я так и подумала, так как телефон снова включился только после того, как ты сняла деньги со счета.
— Да, дорогая. Спасибо. Ужасно, что вам приходится тратить на нас деньги. Будем надеяться, что твой отец в ближайшее время найдет какую-нибудь работу. Он получил приглашение на собеседование, которое состоится через два дня. Работа на заводе, до которого около часа езды. Придется, конечно, поездить, но оплата там даже лучше, чем та, которую он получал до увольнения.
— Это замечательно, мам!
На мгновение воцарилась тишина. Келли понимала, что ей придется выложить все начистоту.
— Мама, мне нужно тебе кое-что рассказать. Только ты не волнуйся.
— Что случилось? С тобой все в порядке? Нельзя сказать матери: «Не волнуйся» — и ожидать, что так и будет, Келли.
Келли сглотнула.
— Я попала в аварию пару недель назад. Но со мной все в порядке, — добавила она быстро. — У меня сломана ключица, и мне наложили несколько швов. Но я в порядке.
— Боже мой, дорогая. Почему ты не сообщила об этом своему брату, чтобы он передал нам?
— Я не хотела вас беспокоить. Из-за того, что случилось, я не смогу сыграть роль в фильме Энтони Прайса, о которой я тебе рассказывала.
— О, милая. — Тон Эрмы смягчился. — Мне очень жаль, дорогая. Я знаю, как сильно ты этого хотела. Ну ничего, будут и другие роли, — заверила ее мать.
— Послушай, мам, — сказал Келли, пытаясь сдержать слезы, — я сейчас в офисе, и мне нужно идти. Я просто хотела рассказать тебе о том, что произошло.
— Я так рада, что ты позвонила! Я тебя очень люблю.
— Я тоже тебя люблю, мама. — Келли нажала на кнопку разъединения, коря себя за трусость, ведь она так и не рассказала обо всех своих травмах, оставив своей матери надежду на то, что будут еще роли, еще фильмы, хотя сама в это уже не верила.
Через мгновение в кабинет вошел Ной. Не говоря ни слова, он подошел к столу, выдвинул ящик и достал ключи.
— Я готов.
Он стремительно вышел за дверь, и Келли поспешила за ним. По-видимому, что-то не так. Она практически выбежала вслед за Ноем через заднюю дверь и села в его машину, которую он уже завел. Пристегнув ремень безопасности, она взглянула на него:
— Мэри закроет офис?
Ной кивнул и въехал в поток машин.
— Не хочешь рассказать, что случилось? Чем ты так расстроен?
— Нет. — Он даже не посмотрел на нее.
Келли знала, когда стоит держать язык за зубами. Не нужно быть гением, чтобы понять, что это, скорее всего, связано с Блейком. Они въехали в гараж. В воздухе висело напряженное молчание, и Келли решила, что будет лучше, если она просто пойдет в дом. Если он захочет поговорить, он знает, где ее найти. Прежде чем она успела взяться за ручку двери, он выключил зажигание и сильно стукнул ладонью по рулю:
— Черт!
Келли сидела молча, ожидая, что он все ей расскажет.
— Я не знаю, смогу ли сделать это, Келли. — Ной смотрел прямо перед собой, на белую стену гаража.
Келли закусила губу, не желая перебивать.
— Он сидел и смотрел на меня с такой надеждой в глазах. Я хочу выполнить обещание и вернуть ему прежний вид. Я хочу быть героем, которым он, похоже, меня считает.
Келли коснулась его руки.
— Что же тебя останавливает? — спросила она.
— Что, если у меня не получится? — Ной повернулся к Келли.
В его взгляде была боль, которую она видела и раньше. Теперь он ее не скрывал и не пытался контролировать.
