Голгофа XX века. Том 1 - [34]

Чувствуя, что его похождения рано или поздно закончатся, Кошельков ходил вооруженным до зубов, имея наготове два-три револьвера и несколько ручных бомб. В последнее время он стал настолько подозрителен, что, проходя по улицам и чувствуя на себе чей-нибудь пристальный взгляд, немедленно убивал случайного прохожего.

Но однажды Кошельков попал в наши руки. Дело было так. Зимой 1918 года в городе Вязьме состоялась веселая и бурная свадьба одного из бандитских авторитетов. Вяземские власти узнали об этом и взяли часть шайки. Среди задержанных совершенно случайно оказался Кошельков. Это было большой удачей! Под конвоем трех Вяземских сотрудников его посадили в поезд и повезли в Москву.

Никто из сопровождающих Кошелькова не знал, что в соседнем вагоне едут его сообщники и ломают голову над тем, как освободить главаря. В конце концов один из них переоделся торговцем, на одной из станций купил несколько круглых черных хлебов и, когда поезд пришел в Москву, спросил у конвойных, нельзя ли продать арестанту хлебца. Неопытные конвойные разрешили, и Яшка купил один каравай.

А потом на одном из самых людных перекрестков Мясницкой он разломил каравай, выхватил семизарядный револьвер и открыл огонь. Двоих конвойных он убил, третьего тяжело ранил, а сам, без единой царапины, ушел.

Что касается других членов банды, то они тоже были по уши в крови. Их имена мы хорошо знали. Особенно заметными среди них были: Иван Волков (по кличке Конек), Василий Зайцев (он же Васька Заяц), Алексей Кириллов (Ленька-сапожник), Федор Алексеев (Лягушка) и Василий Михайлов (он же Васька Черный)».

А теперь, когда познакомились с главными фигурантами дела, вернемся в дом сапожника Демидова. В тот вечер бандиты не просто пьянствовали, они составляли план ограбления особняка на Новинском бульваре и кооператива на Плющихе. Концы — неблизкие, и бандиты решили, что без машины не обойтись. Где взять? Остановить первую попавшуюся, водителя и пассажиров вытряхнуть, Ваську Зайцева — за руль и вперед. На том и порешили…

Машин тогда было мало, так что пока увидели свет фар, бандиты успели изрядно продрогнуть. Но вот на трамвайных путях показались огни автомобиля. Бандиты выхватили револьверы и бросились наперерез! Первым их заметил шофер Ленина — Степан Казимирович Гиль. Вот как он рассказывал об этом несколько дней спустя.

«Мы ехали со скоростью 40–45 верст в час. Как только пересекли Садовую, я заметил троих, шедших по одному направлению с нами. Едва с ними поравнялись, как один подбежал сбоку и закричал: «Стойте!» В руке у него был револьвер. Я сразу сообразил, что это не патруль: человек хоть и в шинели, а винтовки нет. Патрульные всегда с винтовками, и револьверов не вынимают. Ясно, что это были бандиты — и я прибавил ходу. Владимир Ильич тут же постучал в окно и спросил.

— Что случилось? Нам что-то кричали.

— Пьяные, — ответил я.

Миновали Николаевский вокзал. Едем по улице, которая ведет в Сокольники. Тьма — хоть глаз коли, но по рельсам я ехал довольно быстро. Вдруг, немного не доезжая пивного завода, бывшего Калинкина, на рельсы выскочили трое вооруженных «маузерами» людей и закричали: «Стой!» На этот раз я немного замедлил ход. Посмотрел по сторонам: народу порядочно. Многие стали останавливаться, заинтересовавшись нашей встречей. Я решил не останавливаться и проскочить между бандитами: а в том, что это не патрульные, а бандиты, я не сомневался. Когда до них оставалось несколько шагов, я мгновенно увеличил скорость и бросил машину на них. Бандиты успели отскочить и стали кричать вслед.

— Стой! Стрелять будем!

Дорога в этом месте идет под уклон, и я успел взять разгон. Но Владимир Ильич постучал в окно и сказал:

— Товарищ Гиль, надо остановиться и узнать, что им надо. Может быть, это патруль?

А сзади бегут и кричат: «Стой! Стрелять будем!»

— Ну, вот видите, — сказал Ильич. — Надо остановиться.

Я нехотя стал тормозить. К машине тут же подбежало несколько человек. Резко открывают дверцы и кричат.

— Выходи!

— В чем дело, товарищи? — спросил Ильич.

— Не разговаривать! Выходи, тебе говорят!

Один из них, громадный, выше всех ростом, схватил Ильича за рукав и резко потянул его из кабины. Как оказалось позже, это был их главарь по прозвищу Кошелек.

Мария Ильинична вышла из машины сама.

— Что вы делаете? — гневно воскликнула она. — Как вы смеете так обращаться?

Но бандиты не обратили на нее никакого внимания. Ивана Чибанова, который служил в охране Ленина, тоже выдернули из машины.

Я смотрю на Ильича. Он стоит, держа в руках пропуск, а по бокам два бандита, и оба, целясь в его голову, говорят:

— Не шевелись!

А напротив Ильича стоит главарь с «маузером» в руке.

— Что вы делаете? — произнес Ильич. — Я — Ленин. Вот мой документ.

Как сказал он это, так у меня сердце и замерло. Все, думаю, погиб Владимир Ильич. Но то ли из-за шума работающего мотора, то ли из-за тугоухости бандит фамилию не расслышал — и это нас спасло.

— Черт с тобой, что ты Левин, — рявкнул он. — А я Кошельков, хозяин города ночью.

С этими словами он вырвал из рук Ильича пропуск, а потом, рванув за лацканы пальто, залез в боковой карман и вынул оттуда «браунинг», бумажник, что-то еще — и все это засунул в свой карман.