Гольфштрем - [4]

ЦИК ССР Старого Света. Совнарком Старого Света. Реввоенсовет Старого Света».

Над Москвой вставало солнце. Сотни аэропланов гудели в небе, засыпая город печатными листками. Четыре миллиона людей в этот ранний час переполнили улицы древнего города. Темп жизни разом и неуловимо изменился. Как радио-приемник перестраивается с одной длины волны на другую, так жизнь с темпа мирного труда переключилась на темп борьбы.

Над Берлином вставало солнце. Широкая Фридрихштрассе уже была запружена манифестантами.

Над виноградниками Шампани, над солончаками Астраханской губернии, над мощными дугами мостов Темзы и Сены, над выжженным солнцем плоскогорием Кастилии, над необозримыми пространствами Китая и над берегами Конго неутомимо кружились аэропланы, разбрасывая листки прокламаций. Трудящиеся всех стран СССР ждали приказов Реввоенсовета.

Старый Свет принял вызов.

ГЛАВА IV Джон Вильсон строит плотину

В двенадцать часов дня Джон Вильсон, рабочий на постройке плотины № 27442 (он работал на второй смене), вошел в свой цех. Это был огромный светлый зал, лишенный всяких машин. Несколько сот, может быть, тысяча человек стояли стройными шеренгами с интервалами в 1 метр между каждой шеренгой и между людьми одного ряда. Джон Вильсон занял свое место. Раздался сигнальный звонок, и цех приступил к работе: она состояла в мерном, строго ритмическом переступании с ноги на ногу. Благодаря этому нажимались вделанные в пол кнопки, приводившие в движение под'емные краны, которые выгружали камень. Но никто из рабочих не видел этого камня и кранов, никто из них не знал даже, какую функцию он исполняет в общей работе. Таким образом, работа для них была так же бессмысленна, как толчение воды в ступе или бесцельная переноска тяжестей с места на место, которую заставляли производить заключенных в некоторых тюрьмах девятнадцатого века. То же практиковалось во всех отраслях промышленности. Ни один рабочий не знал назначения той детали предмета, над которой он работал. Никто из них вообще ничего не знал о своем производстве, о работе других цехов, многие не знали даже, какой род производства они обслуживают. Иные никогда не видели тех частей предметов, которые вырабатывались машинами при их содействии. Благодаря всему этому труд был превращен в самую ужасную пытку, так как был лишен всякого смысла для рабочих. Но именно это входило в общую систему Совета Синдикатов — это была одна из мер, которыми достигалось моральное порабощение рабочих.

Благодаря усовершенственным машинам рабочий день в разных отраслях промышленности продолжался от трех и не более пяти часов. Рабочие получали высокую плату. Их подземные жилища, благодаря прогрессу медицины, были безукоризненны в гигиеническом отношении. Их питание удовлетворяло всем правилам науки. Несчастные случаи в промышленности давно сделались достоянием истории.

И, однако, не было ничего ужаснее участи американского рабочего.

Физических сил рабочему приходилось затрачивать очень мало. Производительность же труда была невероятно высока. Монотонность работы была доведена до крайности. Каждому рабочему приходилось делать только одно бесконечно повторяемое движение в определенном темпе, согласованном с машиной и конвейером. Жизнь рабочего в нерабочее время также была строго регламентирована. Он должен был жить на известной глубине под землей, в определенные часы посещать кинематограф, где показывались специально подобранные картины для поднятия его квалификации, в определенный час обедать в общественных столовых. Брак и деторождение были точнейшим образом регламентированы. Каждый мог в любой момент отказаться от работы и от всех связанных с нею жизненных обязанностей и стать абсолютно свободным. С этого же момента он раз навсегда лишался возможности получить какую бы то ни было работу — тресты и синдикаты были организованы превосходно.

В четыре часа Джон кончил свой рабочий день. Аэробус доставил его в город. Мерными механическими шагами, похожими на движения автомата, он подошел к движущемуся тротуару и уселся на скамью. Его лицо ровно ничего не выражало. Глаза его были пусты. В них светилась нечеловеческая усталость, доводящая до полного равнодушия ко всему в мире — усталость, рожденная не одним сегодняшним днем.

Лифт опустил его в восемнадцатый подземный этаж. В верхних десяти подземных этажах жили служащие, ниже — рабочие. В надземном городе трудящимся селиться было воспрещено — конечно, не законом: перед законом все граждане Соединенных Штатов были равны, — а трестом домовладельцев. Поэтому фактически ни один трудящийся не мог жить над землей.

Дома Джона встретила его жена Пени. Она только что вернулась с фабрики вискозы, где она работала, Ее движения так же, как и у мужа, поражали автоматической монотонностью, но темп их был иной, сообразно ее работе. Пожалуй, самым мучительным в их жизни был этот разнобой в темпах движения и речи, от которого они не могли отделаться. Искусно организованная работа в каждой отрасли промышленности через короткое время навязывала рабочему свой темп, который проникал его насквозь и не оставлял его уже никогда.