Гоголь-Моголь - [23]
Возможно, мы знаем ее имя. «Натурщица Пия, девушка замечательной красоты, - сообщается в журнале «Иллюстративная Россия», - давшая слово, что со смерти знаменитого Винеа, она никому больше не будет позировать, для Эберлинга сделала исключение, и он написал с нее ряд головок и этюдов тела».
Альфред Рудольфович ехал во Флоренцию не просто рисовать, но рисовать ее. Представлял как он встанет с постели, а приятельницу попросит немного задержаться.
Остановись мгновение, ты прекрасно, но более всего прекрасна сама Пия!
Эта девушка вся из чудесных мгновений, летучих улыбок, быстрых и едва заметных рефлексов. Сколько бы он ни старался собрать их вместе, его рисунки останутся копией с оригинала.
Нет, Эберлинг все время помнит о Петербурге. Не такой это человек, чтобы из-за чужеземных радостей забыть место, где ему всегда было хорошо.
«Не знаю, может быть, вам покажется это парадоксом, - говорил он, - но я скажу, что красавицей в полном смысле слова может быть только умная, образованная и честная женщина. И нигде в мире нет такого количества женщин, вдумчивых, искренних, как в Петербурге. Немало их, конечно, в Москве, точно также и в Варшаве, потому что польки же славянки».
Самое любопытное тут уточнения. Как бы постепенно всплывающие в памяти лица и города.
Впрочем, это не мешает ему сказать о том, что наиболее комфортно он чувствует себя в российской столице.
Спасибо, родной город! Хоть погода в наших краях изменчива, но барышень отличает сердечность. С каждым знакомством ощущаешь, что твоя жизнь стала еще богаче.
Об этом он и сказал в интервью. Опять же, не подчеркивая своего участия, но и не отрицая его.
Если бы Эберлинг рисовал себя у мольберта, а натурщицу на подиуме, он был бы обстоятельнее. А так просто констатировал, что «… почти каждая дама из общества согласится в Петербурге позировать» и посетовал на то, что «в других городах Европы вы намучаетесь, отыскивая натурщицу».
Натурщицы в других странах «очень редко отвечают вкусу требовательного художника». Да и чувству, судя по всему, отвечают не всегда. Так что слово «намучаетесь» можно отнести не только к поиску, но и к результату.
По сути, Альфред Рудольфович излагал свое видение мира и требования к нему.
Вновь ему представилась картина. Это когда читаешь кажется, что он говорит обо всех своих приятельницах, а на самом деле о той или другой.
И при этом главную мысль тоже сформулировал. То есть несколькими штрихами добился сходства, но и сказал о предпочтениях.
«Если вы захотите написать "ню", попробуйте найти подходящую к задуманной Вами картине натуру... У одной вы найдете красивый бюст, у другой торс или ноги, очень редко красивое, одухотворенное лицо, и никогда весь ансамбль целиком. К счастью, красивые дамы из общества у нас не стесняются позировать перед художником, хорошо сознавая, что их красота такой же дар Божий, как и всякий другой, и что было бы грешно держать его под спудом… Попробуйте заставить раздеться для позирования горничную, да она ни за какие деньги не согласится. То же самое и в деревне. Нет ничего труднее, как написать картину с голой крестьянки... Не подумайте, что это происходит от особой нравственности крестьянских женщин. О, нет, только от их дикости. В Италии нравы вовсе не отличаются особой чистотою, а там так трудно уговорить женщину позировать… Женщина высокой нравственности скорее согласится служить чистому искусству, чем такая, которая грешит втихомолку и обо всем думает превратно...»
Не прав будет тот, кто не обнаружит в этом рассказе лирической ноты. Кто не прочтет его как историю о капризности и упрямстве. О свойствах страсти, наконец.
Дон Жуан - совсем не тот, кому больше всех надо. В первую очередь, это человек чрезмерных и даже невыполнимых требований.
Чем больше притязания, тем сильней разочарование. Всякий раз кажется, что вот оно. Потом видишь, что ошибся. Всего-то и было, что «красивый бюст» или «торс».
Потом пишешь заказной портрет и вспоминаешь свои удачи и разочарования.
Рисует Альфред Рудольфович глубокоуважаемого господина гофмаршала, а размышляет о своих победах совсем не на военном поприще.
Как раз приступает к толстой шее, затем перебирается к орденским лентам, а в голове звучит что-то совсем неподходящее.
«Зингенераль, моя цыпочка, сыграй мне на скрипочке…»
Знало бы Его превосходительство, что делается в голове художника. Оттого во время работы у него такое довольное лицо.
Впрочем, не только в песенке дело, а в том, что всякий раз надеешься обрести «ансамбль целиком».
Приступаешь к портрету с тем же чувством, что к новому любовному увлечению.
Думаешь, что сейчас-то наверняка будет не что-то одно, а все сразу.
Только сердишься, что гофмаршал ведет себя скованно. Нет, чтобы артистически взмахнуть рукой, воскликнуть что-то необязательное, так уткнулся в невидимую цель.
Что тут поделаешь? Трудно почувствовать себя при всем параде столь же свободно, как совсем без ничего.
И все-таки были в его жизни часы, когда, казалось, все осталось как прежде.
И двести лет назад на уроках большого мастера была тишина.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Александр Семенович Ласкин родился в 1955 году. Историк, прозаик, доктор культурологии, профессор Санкт-Петербургского университета культуры и искусств. Член СП. Автор девяти книг, в том числе: “Ангел, летящий на велосипеде” (СПб., 2002), “Долгое путешествие с Дягилевыми” (Екатеринбург, 2003), “Гоголь-моголь” (М., 2006), “Время, назад!” (М., 2008). Печатался в журналах “Звезда”, “Нева”, “Ballet Review”, “Петербургский театральный журнал”, “Балтийские сезоны” и др. Автор сценария документального фильма “Новый год в конце века” (“Ленфильм”, 2000)
Около пятидесяти лет петербургский прозаик, драматург, сценарист Семен Ласкин (1930–2005) вел дневник. Двадцать четыре тетради вместили в себя огромное количество лиц и событий. Есть здесь «сквозные» герои, проходящие почти через все записи, – В. Аксенов, Г. Гор, И. Авербах, Д. Гранин, а есть встречи, не имевшие продолжения, но запомнившиеся навсегда, – с А. Ахматовой, И. Эренбургом, В. Кавериным. Всю жизнь Ласкин увлекался живописью, и рассказы о дружбе с петербургскими художниками А. Самохваловым, П. Кондратьевым, Р. Фрумаком, И. Зисманом образуют здесь отдельный сюжет.
Петербургский писатель и ученый Александр Ласкин предлагает свой взгляд на Петербург-Ленинград двадцатого столетия – история (в том числе, и история культуры) прошлого века открывается ему через судьбу казалась бы рядовой петербурженки Зои Борисовны Томашевской (1922–2010). Ее биография буквально переполнена удивительными событиями. Это была необычайно насыщенная жизнь – впрочем, какой еще может быть жизнь рядом с Ахматовой, Зощенко и Бродским?
В основе хроники «Два года из жизни Андрея Ромашова» лежат действительные события, происходившие в городе Симбирске (теперь Ульяновск) в трудные первые годы становления Советской власти и гражданской войны. Один из авторов повести — непосредственный очевидец и участник этих событий.
Исторический роман Акакия Белиашвили "Бесики" отражает одну из самых трагических эпох истории Грузии — вторую половину XVIII века. Грузинский народ, обессиленный кровопролитными войнами с персидскими и турецкими захватчиками, нашёл единственную возможность спасти национальное существование в дружбе с Россией.
Рассказ о белорусском атеисте XVII столетия Казимире Лыщинском, казненном католической инквизицией.
Отряд красноармейцев объезжает ближайшие от Знаменки села, вылавливая участников белогвардейского мятежа. Случайно попавшая в руки командира отряда Головина записка, указывает место, где скрывается Степан Золотарев, известный своей жестокостью главарь белых…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Подробная и вместе с тем увлекательная книга посвящена знаменитому кардиналу Ришелье, религиозному и политическому деятелю, фактическому главе Франции в период правления короля Людовика XIII. Наделенный железной волей и холодным острым умом, Ришелье сначала завоевал доверие королевы-матери Марии Медичи, затем в 1622 году стал кардиналом, а к 1624 году — первым министром короля Людовика XIII. Все свои усилия он направил на воспитание единой французской нации и на стяжание власти и богатства для себя самого. Энтони Леви — ведущий специалист в области французской литературы и культуры и редактор авторитетного двухтомного издания «Guide to French Literature», а также множества научных книг и статей.