Годы - [12]

В доме было тихо. Собака спала на коврике у подножия лестницы. Было тихо и у двери в комнату больной. Слабое сопение доносилось из спальни Мартина. В детской миссис С. и няня продолжили ужин, прерванный, когда они услышали звуки снизу, из передней. В детской спальне спала Роза. Какое-то время она лежала, свернувшись калачиком, закутав голову одеялом, и сон ее был глубок. Затем она пошевелилась и вытянула руки. Что-то выплыло из черноты. Над Розой висел белый овал, покачиваясь, как будто на веревке. Она приоткрыла глаза. На белом фоне появлялись и исчезали серые пятна. Роза совсем проснулась. Близко перед ней, как будто на веревке, висело лицо. Она закрыла глаза, но лицо не исчезло, оно было рябое и вспучивалось серыми, белыми, лиловатыми пузырями. Роза дотронулась рукой до большой кровати, стоявшей рядом. Но кровать была пуста. Девочка прислушалась. Через коридор, в детской, постукивали ножи и звучали голоса. Она не могла заснуть.

Она стала представлять отару овец, запертую в загоне на поле. Она заставила перепрыгнуть через изгородь одну овцу, потом другую. Она считала их. Одна, две, три, четыре — овцы прыгали через изгородь. Но пятая не захотела прыгать. Она обернулась и посмотрела на Розу. У овцы была длинная серая морда, губы шевелились. Это было лицо того мужчины у почтового ящика, и Роза оказалась с ним один на один. Она закрывала глаза и видела это лицо, открывала — и все равно видела.

Роза села на кровати и закричала:

— Няня! Няня!

Мертвая тишина повсюду. Стук ножей и вилок в соседней комнате прекратился. Она была наедине с чем-то ужасным. Потом до нее донеслось шарканье ног в коридоре. Оно становилось все ближе и ближе. Это тот мужчина. Он взялся за ручку двери. Дверь открылась. Клин света упал на умывальник. Кувшин и таз заблестели. Мужчина здесь, с ней, в комнате… Но это была Элинор.

— Почему ты не спишь? — спросила Элинор. Она поставила свечу и стала расправлять скомканные простыни и пододеяльник.

Элинор посмотрела на Розу. Глаза у той ярко блестели, щеки горели румянцем. В чем дело? Они разбудили ее своим хождением по маминой комнате?

— Что тебя растревожило? — спросила Элинор. Роза зевнула — раз, другой. Но это были скорее вздохи, чем зевки. Она не могла рассказать Элинор, что видела. Ее терзало чувство вины. Почему-то она не могла сказать правду о привидевшемся ей лице.

— Мне приснился страшный сон, — вымолвила Роза. — Я испугалась. — Она опять села на кровати и вздрогнула всем телом.

В чем же все-таки дело? — опять подумала Элинор. Ее испугал Мартин? Они опять гонялись за кошками в саду мисс Пим?

— Вы опять гонялись за кошками? — спросила она. — Бедные кошки. Представь, если бы с тобой так.

Но она знала, что страх Розы не имеет отношения к кошкам. Девочка крепко держала ее за палец и странным взглядом смотрела в пространство.

— Что тебе приснилось? — спросила Элинор, садясь на край кровати.

Роза уставилась на нее. Она не могла рассказать ей, но любой ценой надо было удержать Элинор рядом.

— Мне показалось, что в комнате кто-то есть, — наконец выговорила она. — Грабитель.

— Грабитель? Здесь? — удивилась Элинор. — Роза, ну как может грабитель забраться в детскую? Дома папа, Моррис, они бы никогда не позволили грабителю проникнуть в твою комнату.

— Да, — сказала Роза. — Папа убил бы его.

Что-то странное было в том, как она вздрагивала.

— А что вы там делаете? — спросила она с беспокойством. — Вы что, еще не легли спать? Ведь уже очень поздно, разве нет?

— Что мы делаем? Мы сидим в гостиной. Еще не очень поздно. — В то время, когда Элинор это говорила, в комнате послышался отдаленный гул.

Когда ветер дул со стороны собора Святого Павла, до них доносился колокольный звон. Плавные круги расходились в воздухе: один, два, три, четыре — Элинор считала, — восемь, девять, десять. Она удивилась, что удары прекратились так скоро.

— Ну вот, видишь, еще только десять часов, — сказала она. Ей казалось, что уже намного больше. Но последний удар растаял в воздухе. — А теперь засыпай.

Роза сжала руку сестры.

— Не уходи пока, Элинор, — попросила она.

— А ты скажи, что тебя напугало, — сказала Элинор. Что-то от нее скрывается, она была уверена в этом.

— Я видела… — начала Роза. Она сделала над собой огромное усилие, чтобы сказать правду, рассказать о мужчине у почтового ящика. — Я видела… — повторила она. Но тут дверь открылась, и вошла няня.

— Не понимаю, что сегодня с Розой, — сказала она, с шумом подходя к кровати. Она чувствовала себя немного виноватой, потому что задержалась внизу с другими слугами, сплетничая о госпоже. — Обычно она так крепко спит.

— Вот и няня, — сказала Элинор. — Она сейчас тоже ляжет спать, и ты больше не будешь бояться, правда? — Элинор разгладила простыню и поцеловала Розу, а потом встала и взяла свечу.

— Спокойной ночи, няня, — попрощалась она, выходя.

— Спокойной ночи, мисс Элинор, — ответила няня, добавив своему голосу участливости: внизу все говорили, что госпожа долго не протянет.

— Ну, детка, давай на бочок и спать, — сказала она и поцеловала Розу в лоб. Ей было жаль девочку, которая скоро осиротеет. Затем она вытащила из манжет серебряные запонки и начала вынимать из волос шпильки, стоя в нижних юбках перед комодом.