Годы в броне - [26]

Ночью еще раз подсчитали все свои ресурсы, они оказались скудными. Особое беспокойство вызвало отсутствие горючего. Иссякли запасы продовольствия. На наших плечах раненые, больные. Эвакуировать их было некуда и не на чем.

Перед утром я вместе с Храпуновым докладывал обобщенные данные Глебову. В его автобус пригласили начальника артиллерии дивизии и начальника тыла, здесь же был командир полка Максимов.

— Какой же выход? — ни к кому не обращаясь, задал вопрос Виктор Сергеевич и, словно отвечая самому себе, продолжил: — Выход один прорываться к своей армии. Самый короткий путь — выйти на станцию Сычевка, оттуда можно добраться до лесов севернее Гжатска. Там, полагаю, мы и найдем ее.

Доводы командира дивизии на первый взгляд казались логичными. Но дойдем ли? Артиллерия на конной тяге не сегодня-завтра выйдет из строя. Баки машин пусты, и их рано или поздно придется поджечь, боеприпасы на исходе, люди измотаны и физически обессилены до предела. Несколько вражеских танковых атак — и трудно представить, что останется от нашей группы.

Я не таясь высказал свои соображения.

Глебов слушал с подчеркнутым вниманием и лишь изредка перебивал меня, чтобы сказать:

— Не горячись, говори понятнее. А так ли это?

После того как привели свои доводы Храпунов и Максимов, воцарилась тишина. Слышно было только наше простуженное дыхание.

Уткнувшись в карту, Глебов ломал голову, выбирая правильное решение. Потом встал, выпрямил согнутую спину и в упор спросил меня:

— Что же ты, в конце концов, предлагаешь? Этого вопроса я ожидал.

— На восток дивизию не вести. От Сычевки держаться подальше. Там основная группировка противника.

Глебова оставила присущая ему сдержанность.

— А куда ее вести?

— Только на север, только в направлении Ржева. Перережем тракт Белый Ржев, организуем удар по вражескому тылу, запасемся за счет фашистов оружием, боеприпасами, продовольствием, а потом рванем к своим я пойдем на соединение с войсками 29-й или 22-й армии.

— Но мы подчинены 30-й армии! — возбужденно перебил меня командир дивизии. — Зачем уходить от нее?

— Виктор Сергеевич, согласитесь, дело не в том, под чьим началом воевать, а в том, чтобы бить врага. Идти на Гжатск с нашими силами рискованно, да и доберемся ли? Двинемся на Ржев — обязательно дойдем.

Мы стояли друг против друга разгоряченные, каждый убежденный в своей правоте.

— Ну а вы как считаете? — обратился комдив к товарищам, которые присутствовали при этом разговоре.

Товарищи поддержали меня.

— Ладно, утро вечера мудренее, дайте мне часок-другой подумать.

Глебов не любил торопиться, особенно когда решались важные вопросы. Он принадлежал к тем командирам, которые охотно выслушивают мнение своих подчиненных, ищут в их доводах разумное, полезное. Глебов не любил людей, которые способны только поддакивать.

Зная это, я нисколько не удивился, когда утром он сказал мне:

— Предложение принимаю. Представь на утверждение план выхода дивизии на магистраль Белый — Ржев. И еще одно условие: от противника не уходить, всеми силами и средствами уничтожать его.

В этот день мы с боями прошли свыше тридцати километров. Понимали дальше будет труднее. Приближался фронт, вражеские группировки уплотнялись. А это означало, что ожесточенных боев не миновать.

На другой день, тронувшись в путь, мы рассчитывали совершить еще один бросок к заветной цели. Утренний морозец бодрил и подгонял. Мы рысцой пробежали большое неубранное картофельное поле, обошли прижатую к опушке леса деревушку и вышли на широкую гравийную дорогу. Здесь нас «гостеприимно» встретил противник: на колонну посыпались артиллерийские снаряды, залаяли минометы.

Сколько раз в то лето выручали нас артиллеристы во главе с умным и смелым майором Семашко! И на этот раз, подчиняясь его воле, наша артиллерия развернулась на огневых позициях и открыла огонь. Немецкие орудия и минометы постепенно умолкли.

Используя артиллерийский заслон, Глебов двинул нашу колонну на восток, по дороге, ведущей на станцию Осуга.

Не успели мы выйти из зоны огня, как очутились на хвосте большой вражеской мотоколонны, шедшей впереди нас. Первым вступил в бой полк Максимова. Удар с тыла по гитлеровцам был внезапным и ошеломляющим. Немецкие тылы и обозы бросились в панике бежать. Пытаясь выйти из-под наших ударов, они стали обгонять свои боевые подразделения, смешались с ними, и, как бывает в таких случаях, все перепуталось.

Паника перекинулась в голову вражеской колонны, и теперь вся масса людей и машин безостановочно катилась по единственной дороге на восток.

Вот где пригодились бы нам танки, автомашины, тягачи, подвижные средства для преследования и полного разгрома вражеской группировки!..

Паническое бегство противника подняло на ноги гарнизон станции Осуга. Гитлеровцы всполошились, объявили тревогу, вызвали авиацию. Над нами стала кружить «рама», постоянная предвестница недоброго. Оставалось одно: немедленно уходить на север, скрыться в близлежащих лесах, а с наступлением ночи совершить бросок через железнодорожное полотно, идущее из Осуги на Ржев.

Но осуществить это не пришлось. Появились «юнкерсы», а затем танки. Их было не менее полусотни.