Годы молодости - [31]
Любопытно было бы опять взглянуть на длинный коридор с гимнастическими аппаратами, громадный зал, классы, дортуары. Внизу был первый курс, наверху второй…
Нет. Лучше пока не возвращаться к воспоминаниям о годах моей юности в юнкерском училище, — говорил Александр Иванович, — в них было слишком много горечи и мало радости.
Мы идем дальше и заходим в большой колониальный магазин на Тверской. Александр Иванович покупает для матери сотового меду и антоновских яблок, которые она особенно любит.
— Я вижу, ты устала, Машенька, возьмем извозчика, пора ехать к маме, — говорил он.
На Кудринской площади высится издалека видное громадное старинное здание, с колоннами по фасаду. В теплой, по-казенному величественной передней красуется, как монумент, в своей красной с черными орлами ливрее швейцар Никита, который знал Куприна еще с четырехлетнего возраста.
— С супругой прибыли, — здороваясь, осклабился швейцар. — Давненько у нас не были.
— А помнишь, Никита, как ты драл меня за уши?
— А то как же, уж очень озорные вы были, Александр Иванович, как недоглядишь, насыплете старушкам в калоши мусору.
— Да, было такое дело, — подтверждает Александр Иванович, и оба смеются.
Мы поднимаемся по лестнице и проходим через целый ряд больших комнат.
Любовь Алексеевна — небольшого роста, сухонькая, живая старушка в темном платье, с черной кружевной наколкой на волосах, не вполне еще седых, и с острым взглядом живых, еще молодых глаз. Она обнимает меня, несколько раз крепко целует и плачет.
— Конечно, первым долгом слезы, без этого нельзя, — говорит нарочито весело Александр Иванович. — Ты лучше посмотри на нее как следует и скажи откровенно: нравится тебе моя жена?
— Ты всегда меня спрашиваешь глупости, Саша; как может мне не понравиться твоя жена — девушка, которую ты выбрал себе в жены… — с негодованием, сквозь слезы отвечает она. Он нежно прижимает мать к себе.
— Посмотри, вот и Маша тоже начала слезиться. А для «вдовушек» какое упоительное зрелище наши родственные сантименты.
— Да, правда, правда, — Любовь Алексеевна торопливо утирает слезы, — пойдемте ко мне.
Она просит горничную принести кипятку, заваривает чай, выкладывает на тарелки яблоки и сотовый мед.
— Как Зина? Соня? — спрашивает Александр Иванович о сестрах.
— Все по-старому, — вздыхает Любовь Алексеевна. — Зина бьется как рыба об лед. Денег мало, детей четверо, обо всех надо позаботиться, накормить, обшить младших, со старшими репетировать уроки, а Станиславу Генриховичу и горя мало. Домой заглянет ненадолго и опять закатится… Будто бы в лесу должен быть все время. Знаем мы, какой это лес…
— Ты несправедлива, мама, — говорит Александр Иванович. — Он лесничий, страстно любит лес и охоту, а Зина — наседка и не хочет понять, что его интересы не ограничиваются только семьей.
— Зина — «наседка»! — вскипает Любовь Алексеевна. — И ты это говоришь, защищаешь его. Зина — мученица, она святая женщина!..
— Ты всегда все преувеличиваешь, мама, — смеется Александр Иванович.
— Не буду лучше ничего говорить, увидите сами, какая Зинина жизнь, — обращается она ко мне. — Ну, да и Сонин муж не лучше, — машет она рукой.
Прощаясь, она опять долго целует меня и шепчет на ухо: «Любите моего Сашу, он хороший, он нежный и добрый, мой Саша».
На другой день мы уезжаем в Коломну к сестре Александра Ивановича, Зинаиде Ивановне Нат.
Коломна тонула в грязи весенней распутицы. Из дома в дом можно было пройти только по шатким мосткам, а через улицу перебираться по скользкой узкой доске. Поэтому все жители сидели по своим домам, и Зину навещали только самые любопытные соседки, узнавшие, что к ней приехали с визитом «молодые».
Мужа Зины, лесничего Станислава Генриховича Ната, мы не застали дома. Он должен был вернуться дня через три, после объезда находившихся в его ведении громадных лесов Зарайского уезда. Обо всех семейных делах переговорили в первый же день, и Александр Иванович начал скучать. Под самый праздник, наконец, вернулся Нат. По его словам, охота на глухарей, что главным образом интересовало Куприна, приходила к концу. Таяние снегов в этом году началось рано, везде большие топи, и многие площади леса сейчас недоступны. На пасхальной неделе найти проводника — дело безнадежное, все лесники и объездчики будут пьянствовать.
Надежды Александра Ивановича на охоту рушились, и задерживаться дольше в Коломне, несмотря на приезд Любови Алексеевны, не имело смысла.
У старшей сестры Софии Ивановны Можаровой, жившей в Троице-Сергиевском посаде, мы провели только день. На пасхальной неделе собор и все церкви были переполнены молящимися, протиснуться внутрь храмов можно было с величайшим трудом. О внимательном осмотре стенной живописи, старинных икон, исторических и религиозных реликвий нечего было и думать.
— Все это я покажу тебе, Маша, когда мы приедем сюда зимой и проживем недели две, — говорил Александр Иванович, — а сейчас оставаться здесь бесполезно, поедем скорее домой.
Ангел Иванович Богданович встретил нас новостью:
— Вы должны, Мария Карловна и Александр Иванович, немедленно начать искать квартиру для себя и для редакции. Хозяин дома требует через две недели очистить помещение, возобновлять с вами контракт он не желает.
Владимир Быстряков — композитор, лауреат международного конкурса пианистов, заслуженный артист Украины, автор музыки более чем к 150 фильмам и мультфильмам (среди них «Остров сокровищ», «Алиса в Зазеркалье» и др.), мюзиклам, балетам, спектаклям…. Круг исполнителей его песен разнообразен: от Пугачёвой и Леонтьева до Караченцова и Малинина. Киевлянин. Дважды женат. Дети: девочка — мальчик, девочка — мальчик. Итого — четыре. Сыновья похожи на мам, дочери — на папу. Возрастная разница с тёщей составляет 16, а с женой 36 лет.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Это книга о том, как делается порнография и как существует порноиндустрия. Читается легко и на одном дыхании. Рекомендуется как потребителям, так и ярым ненавистникам порно. Разница между порнографией и сексом такая же, как между религией и Богом. Как религия в большинстве случаев есть надругательство над Богом. так же и порнография есть надругательство над сексом. Вопрос в том. чего ты хочешь. Ты можешь искать женщину или Бога, а можешь - церковь или порносайт. Те, кто производят порнографию и религию, прекрасно видят эту разницу, прикладывая легкий путь к тому, что заменит тебе откровение на мгновенную и яркую сублимацию, разрядку мутной действительностью в воображаемое лицо.
Эта небольшая книга написана человеком, «хорошо знавшим Троцкого с 1896 года, с первых шагов его политической деятельности и почти не прекращавшим связей с ним в течение около 20 лет». Автор доктор Григорий Зив принадлежал к социал-демократической партии и к большевизму относился отрицательно. Он написал нелестную, но вполне объективную биографию своего бывшего товарища. Сам Троцкий никогда не возражал против неё. Биография Льва Троцкого (Лейба Давидович Бронштейн), написанная Зивом, является библиографической редкостью.
Тему автобиографических записок Михаила Черейского можно было бы определить так: советское детство 50-60-х годов прошлого века. Действие рассказанных в этой книге историй происходит в Ленинграде, Москве и маленьком гарнизонном городке на Дальнем Востоке, где в авиационной части служил отец автора. Ярко и остроумно написанная книга Черейского будет интересна многим. Те, кто родился позднее, узнают подробности быта, каким он был более полувека назад, — подробности смешные и забавные, грустные и порой драматические, а иногда и неправдоподобные, на наш сегодняшний взгляд.
Советские люди с признательностью и благоговением вспоминают первых созидателей Коммунистической партии, среди которых наша благодарная память выдвигает любимого ученика В. И. Ленина, одного из первых рабочих — профессиональных революционеров, народного героя Ивана Васильевича Бабушкина, истории жизни которого посвящена настоящая книга.
В сборник вошли наиболее значительные и достоверные воспоминания о великом русском писателе А. С. Грибоедове: С. Бегичева, П. Вяземского, А. Бестужева, В. Кюхельбекера, П. Каратыгина, рассказы друзей Грибоедова, собранные Д. Смирновым, и др.
В этой книге собраны воспоминания о Владимире Маяковском его друзей, знакомых, сверстников, современников. Разные это люди, их отзывы далеко не во всем совпадают, подчас разноречиво сталкиваются. Но из многих "мозаичных" деталей складывается портрет – большой и неповторимый. Мы начинаем полнее ощущать обстоятельства – жизненные и литературные, – в которых рождались стихи поэта. Как бы ни были подчас пристрастны рассказы и отзывы современников – их не заменишь ничем, это живые свидетельства очевидцев.