Год Змея - [10]
Осаженная Хавтора сгорбилась, хотя мгновенно ощерила зубы в лукавой улыбке.
— Так тому и быть. Но я думала, что ширь а Сарамат, драконьей невесте, мерзко слушать подобное.
Возможно, Сармат — человек, а, возможно, вечно крылатый ящер. Но чем его считают слабее, тем Рацлаве легче.
— Ты ошиблась, — девушка поправила длинный рукав платья, наполовину лежащий на подстилке. — Прости её, Та Ёхо.
Высокогорница не думала обижаться. Она махнула рукой, свободной от рога, показывая, что тема исчерпана.
— Ссоры — не лучшая музыка для моих ушей, — заметила она. — Но если мы заговорить о музыке, Раслейв, я видеть свирель у тебя на груди. Ты не хотеть сыграть?
Рацлава готова была поклясться, что Совьон напряглась. Она даже задышала по-другому, одновременно глубоко и рвано. Мускулы под её рубахой затвердели, шея застыла. Но лицо, и Рацлава не знала об этом, осталось совершенно невозмутимым.
— Я бы с радостью, Та Ёхо, — девушка покачала головой, — но у меня болят пальцы. — Она провела ладонью, перевязанной лоскутками в засохших бурых пятнах.
Это правда. Старый черногородский воевода дался ей слишком тяжело.
— Мне очень жаль.
— Пустое, — отмахнулась Та Ёхо. — Сыграть когда-нибудь в другой раз. Лечить свои пальцы!
Усмешка тронула маленький пухлый рот Рацлавы.
— Хорошо. Вылечу. — Нет, её пальцы никогда не заживут. И боль никогда не уйдёт. Иногда она становилась такой сильной, а крови лилось так много, что Рацлава не держалась на ногах. Но придёт время, и она будет падать после более искусных песен. А потом перешагнёт и их.
— Чем же ты так сильно изрезала руки, Рацлава с Мглистого полога? — Дыхание Совьон выровнялось, а голос напомнил дребезжание тугого металла. — Разве у тебя есть нож? Возможно, кто-то напал на тебя или лекари вскрыли тебе жилы?
Девушка погладила перекинутую через плечо косицу. В висках застучало, и Рацлава, медленно поведя едва запекшимся подбородком, выдавила ответ. Он пришел на ум раньше всего:
— Я упала.
Хавтора вскинула руки, округлила губы и закачала головой. Дай ей волю, она бы разразилась стенаниями.
— Наверное, в лесу? — подсказала старуха.
— В лесу, — ухватилась Рацлава, чувствуя, что Совьон ей ни капли не верит. — Распорола кожу о терновый куст.
Позже девушка поняла, что ложь выглядела жалкой. Когда она пошла в лес? Зачем? Как её могли выпустить пристроенные няньки? А ведь, судя по крови, это случилось совсем недавно.
— О терновый куст, — выдержав паузу, повторила воительница. И сухо добавила: — Будь осторожнее.
Ветер сменился, и от Совьон так сильно дохнуло полынью, что Рацлава вздрогнула.
***
Место из её сна окружали льдисто-голубые фьорды. С мягкой травой на склонах и с водопадами, стелющимися по породе, как фата по стану юной невесты. Мглистый полог, родина Рацлавы. Она, почему-то в своём роскошно-нежном платье с длинными рукавами, стояла на скале, обдуваемой холодными и пряными ветрами.
Во сне скала переходила в лес, из которого выступало сказочное дерево. Его кустистые ветви тянулись к бездонному небу, и в листве шумели птицы. Дерево цвело — лепестки розовые, словно рассвет. Белые, будто молоко. Жёлтые, как робкое весеннее солнце, и голубые, напоминающие едва сломанный лёд на ручье. Дерево смотрело на Рацлаву лицом могущественной женщины, и не так, как глядел безжизненный Шестиликий столп. Это была древесная колдунья. Ветви — её руки. Перекрученные, уходящие в землю корни, — обездвиженные ноги. В листве-рукавах чирикали птицы.
Рацлава боялась этого сна. Бледная и босая, она стояла на скале, и через пару шагов от неё на камень наползал чернозём. Девушка попыталась вернуть себя в шатёр, где слышались пение цикад и чужое посапывание, но сон держал цепко.
— Кёльхе… Отпусти меня, Кёльхе…
Древесная колдунья, которая казалась ещё больше, чем была в настоящем, повела руками-ветвями. Птицы порхали над цветами и щёлкали клювами из густой кроны. Лубяные губы Кёльхе распахнулись, а глаза — как хорошо, что Рацлава не видела её светло-серых, как талый снег, глаз — полоснули воздух, будто нож — плоть.
— Отдай, — зашипела листва. — Воз-зврати, воровка, то, что украла, воз-зврати.
— Без-здарность, — раздался клёкот в птичьих клювах. — Воровка, воровка! С-святотатс-ство, предательс-ство, из-змена…
Молчала одна Кёльхе, плавно шевеля ветвистыми руками. Рацлава зажала уши, когда ветер, поднимаясь с её корней, просвистел: «с-свирель, с-свирель».
Сон отшвырнул её на несколько лет назад. Рацлава осязала седые, вплетённые в кору волосы древесной колдуньи, аромат весенних цветов, реки под обрывом, несущие холодно-пряную воду к холму, где ходили стада пастуха Вельша. Чувствовала и кружевное оперение птиц Кёльхе, прохладу их зрения и остроту голоса.
Мгновение — и сон сменил её платье на исподнюю рубаху, щекочущую лодыжки. Рацлава начала пятиться спиной, спотыкаясь о камни, но не отнимая ладоней от ушей. К ней подлетели птицы и начали трепать её косы, вырывая из своего нутра: «Воровка! С-свирель!» Ошмётки ветра падали на проросшие руки колдуньи.
И тогда Кёльхе закричала.
Это был не визг женщин, в чьи дома зашли каменные воины. Не стон матерей, чьих детей сбрасывали со скал в заливы. Не плач вдов, не рёв сирот. Это был нечеловеческий, хрустально-пронзительный крик, от которого разбивались фьорды. Мучительный. Чудовищный. Предсмертный. Птицы рванулись к небу и скрылись в тумане. Кора на теле Кёльхе начала лопаться и выворачиваться. Из порванных жил потёк древесный сок. Цветы облетели, и ветер швырнул Рацлаве мёртвые лепестки. Стиснув голову, девушка отступала и отступала, пока её нога не соскользнула в пропасть.
Драконье логово – неприступная зачарованная гора. Запертая в недрах слепая ткачиха прядет песни, которым внемлет даже свирепый каменный воин, а хитрый раб придумывает, как распутать клубок самоцветных ходов. Князья созывают дружины, чтобы извести крылатого змея, требующего непомерную дань. Год идет на убыль, и близится летний солнцеворот – день, который не пережил ни один из пленных дракона. Грохот щитов и шепотки заговоров, кровная месть и тревожные пророчества, медное зарево над полем брани… Если давняя история о братьях-княжичах – колесо, ходящее по кругу, то ныне оно сошло с оси.
Жизнь до отъезда в США описана автором в мемурах "Моя наша жизнь". Прожив в США более 20 лет, автор на основании личного опыта сравнивает типичные жизненные ситуации, как они бы выглядели в США и России, особенности поведения, социальные аспекты и общее биополе обеих стран. При этом сравнивается только то, что поддается сравнению, без намерения ставить отметки, где лучше. Все фото – из архива автора.
Период испанских Габсбургов называют «Золотым веком Испании». В 1700 году со смертью Карла II Околдованного, одного из самых инфантильных, слабых и измученных болезнями императоров, золотой век закончился, пришедшая на его смену изнурительная война за испанское наследство разорила некогда великую империю. Сейчас мы постараемся ответить на следующие вопросы: Кто и почему “околдовал” императора Карла II? К чему приводят кровосмешения в родословной? Как бесплодный, инфантильный наследник престола развязал крупный европейский конфликт начала XVIII века?
Транзитные маршруты с востока на запад Евразии, обходящие Россию, создают геополитическую ситуацию, полностью аналогичную "анаконде".Соответственно, «очень хотелось бы, чтобы эйфория по поводу российского участия в проекте "Пояса и пути", безусловно, необходимого хотя бы для того, чтобы не оказаться на обочине глобальной политики, в действительной геополитической изоляции, не перевешивала бы здравый смысл.Ибо уже доводилось слышать от сторонников безоглядного сближения с КНР те же самые аргументы "безальтернативности", которыми уже много десятилетий разбрасываются поборники не оправдавшей себя, как мы убедились, "интеграции" с Западом.
Стоит взглянуть на карту Евразии, и тогда даже школьнику становится понятно, что НАТО и их приспешники пытаются замкнуть вокруг России большое кольцо - от Швеции и Финляндии до Казахстана. Политологи называют эту стратегию кольцом Анаконды... Приведем лишь несколько фактов: Прибалтика, Польша, Румыния, Болгария и Молдавия проводят массовые учения НАТО с участием западноевропейских военных; на саммите НАТО в Варшаве принято решение о размещении постоянного контингента в вышеуказанных странах...
Еще одна история, произошедшая на земле Валимарского королевства. Неосторожно произнесенные слова юной лаиссой Лиаль Магинбьорн привели ее к алтарю с наместником провинции Нест Ландаром Ренвалем. Расплата за насмешку - единственное, что несет в себе сей брак. Но однажды в замке наместника появляется тяжело раненный ласс. Кто напал на него, почему, и к чему приведет неожиданное знакомство, знают только Святые Защитники.
Для нашего человека не существует невыполнимых задач. Надо помочь старушке и изгнать из квартиры разбуянившийся полтергейст? Легко…