Год в поисках «Ва». История одной неудавшейся попытки стать настоящей японкой - [60]
Я делаю последнюю попытку. Наладить отношения вряд ли удастся, но, может, получится хотя бы красиво уйти и открыть дверцу к примирению — хоть через несколько лет? Я дожидаюсь времени обеда и тихонько стучусь в дверь кухни. Кланяюсь и спрашиваю, что я сделала неправильно и есть ли способ все исправить. Юкико проглатывает кусочек жареного баклажана и собирается с мыслями. Оказывается, я — не что иное, как деревенщина, не имеющая никакого представления о хороших манерах.
«А поконкретнее?» — без малейшего издевательства спрашиваю я.
Я неправильно здороваюсь, когда вхожу в дом. Мою коврик для ванны не так часто, как требуется. Один раз она нашла пятно с обратной стороны разделочной доски, и домработнице пришлось его отмывать. Когда у нее уже все готово накрывать на стол для ужина, я захожу и начинаю говорить с Гэндзи!
Тут я не выдерживаю. «Но я дважды спрашивала, не возражаете ли вы! И вы молчали».
Оказывается, я должна была понять по выражению ее лица.
«Наверное, все дело в противоречии культур…»
«При чем здесь культура? Я говорю о хороших манерах. У тебя их нет».
Она 40 минут перечисляет мои недостатки, а когда наконец замолкает, я, как ни странно, чувствую облегчение. Юкико не сказала ничего, в чем бы я побоялась признаться своей матери. Ее претензии я как-нибудь переживу.
Я собираю вещи и прощаюсь со своим любимым садом.
Осталось только одно неоконченное дельце. Сегодня мы с Гэндзи встречаемся в Токио — я должна выступить на собрании ассоциации. Он арендовал клуб в престижном квартале, на 26-м этаже небоскреба. Закуски, форма одежды вечерняя — все как полагается.
Появляюсь в назначенный час. Из элегантного фойе с приглушенным светом открывается потрясающая панорама ночного города. Женщина за длинной стойкой из красного дерева и атласа удивленно смотрит на меня. Я говорю, что должна выступать на собрании, появляется молодой человек и проводит меня в зал.
Примерно 40 мужчин в деловых костюмах группками рассеялись по залу и ведут тихую беседу. Средний возраст присутствующих — от 60 до 85 лет. Я делаю глубокий вдох. Нелегко будет выступать перед такой аудиторией, но я столько тренировалась, что не сомневаюсь: мне удастся удержать их внимание.
И тут мимо вдруг проходит женщина… На ней 4-дюймовые шпильки, чулки в сеточку, бикини со стрингами, а сзади — пушистый заячий хвостик. И я вдруг понимаю, что попала в «Плейбой-клуб». Зайчики ходят по залу, разнося закуски и напитки. Достают из выреза зажигалки, наклоняются и предлагают прикурить, не оставляя простора воображению. Некоторые гости потому курят одну за другой. Приглушенный свет не в силах скрыть случайные поглаживания и голодные глаза.
У меня есть выбор. Американка во мне, не раздумывая, с отвращением бы хлопнула дверью. Но японка волнуется, не испортит ли это наши отношения с Гэндзи. Я ухожу в уголок и начинаю думать.
Гэндзи мой сэмпай. И я остаюсь. Последнее проявление послушания в благодарность за его доброту и помощь.
Когда вечер наконец окончен, мы с Гэндзи ловим такси до станции. Домой добираемся далеко за полночь. Гэндзи устало отпирает дверь. Мне хочется сказать ему тысячу слов, но удается произнести лишь одну фразу:
«Папа-сан, мне будет не хватать наших разговоров».
Он улыбается, хлопает меня по плечу и поднимается по лестнице. Больше я его не увижу.
Утром, за день до моего отъезда, Юкико заходит ко мне в гостиную. «Мы с Гэндзи едем в горы на три дня, — заявляет она — До нашего приезда не уезжай».
Я уже договорилась встретиться в Осаке с Джерри, но меня трогает, что они хотят меня проводить… Я объясняю, что не могу остаться, но с удовольствием приглашу их на ужин до отъезда.
«Нет. Ты должна лично отдать мне ключ».
«Я поставлю сигнализацию и оставлю ключ в доме, там, где запасной». Я всегда так делаю, когда ухожу и никого нет дома.
«Лично!»
И тут я вдруг все понимаю. «Вы что же, думаете, что я могу вас обокрасть?»
Ледяная улыбка. «Возможно».
Я вдруг чувствую, что сейчас расплачусь. В этом меня еще никто не обвинял. Она превзошла все грани дозволенного.
«Вы не хотите взять свои слова обратно?» — осторожно выговариваю я.
«Нет».
Через час мои вещи собраны. Простыни, полотенца, кухонные тряпки, коврик для ванной — все постирано и выглажено. Мебель вычищена, оттерта до блеска и стоит в точности на тех местах, как до моего приезда. Я пересчитываю ложки и вилки и ровно, до миллиметра, выстраиваю тарелочки в стеклянном буфете. Потом вытираю слезы и уезжаю.
Я толком не знаю, куда еду, но тут в окне поезда возникают высокие горы долины Кисо, густо поросшие соснами. Выхожу на станции Цумаго, в старинной деревушке, где мы с мамой провели чудесный летний день. Кажется, что это было в прошлой жизни. Помню, как мы ели спелые помидоры и крекеры и подставляли головы струям водяной мельницы, чтобы хоть немного охладиться… А сейчас воздух колючий и холодный. Последние зеленые травинки покрылись серебристым инеем. Темнеет рано, но у меня нет желания селиться в гостинице, кланяться хозяйке, пить бесконечный зеленый чай и притворяться, будто мне приятен бессмысленный разговор. Я ступаю на старую почтовую дорогу и иду в горы.
Совсем немного времени понадобилось страстной мечтательнице и любительнице приключений Карин Мюллер, чтобы понять, что бродить с рюкзаком по неизведанной земле ей нравится намного больше, чем сидеть в пыльном офисе. А если решение принято — нужно действовать. И совсем юная, очень самоуверенная, но при этом по-настоящему отважная американка отправляется в экстремальное путешествие по Вьетнаму.За семь месяцев ей предстоит четыре раза пересечь страну, проделав путь от дельты Меконга до китайской границы, пройти, проехать и проплыть 6400 миль на велосипеде, мотоцикле, поезде, автобусе, грузовике, буйволе, лошади, моторной лодке, самолете, бамбуковом каноэ и на своих двоих.
От издателяДышащая впечатлениями и эмоциональными переживаниями, пропитанная яркими наблюдениями и красочными описаниями людей, мест, событий, историй, ситуаций – книга "Japanland. Год в поисках "Ва" пленяет не меньше, чем сама Япония во всей ее многообразной неповторимости. Режиссер-документалист и свободная душа Карин много лет жила по принципу Уолта Уитмена "Всегда сопротивляйся и никогда не подчиняйся", но… Серьезное увлечение дзюдо привело автора к осмыслению и пониманию "Ва" – слова-иероглифа, означающего спонтанное достижение гармонии.
Понадобилось целых 12 лет, чтобы задуманное Карин Мюллер путешествие в сердце могущественной древней империи инков стало реальностью. Ее мечта, протянувшаяся красной линией в три тысячи миль, нарисованной несмываемым маркером на карте Латинской Америки, наконец осуществилась. Там, у самой границы Колумбии, Карин Мюллер вступила на Высокую тропу инков – на тот путь, который связывал отдаленные концы прославленной империи, уничтоженной испанскими конкистадорами.Узнав легенды инков, затаившиеся среди рисунков на искусно высеченных плитах руин Куско и в глубинах зрачков современных индейцев отавало, Карин Мюллер сделает из своего приключения главный вывод о том, что «учебники истории врут: империя инков никогда не была завоевана, она живет и процветает».
Командующий американским экспедиционным корпусом в Сибири во время Гражданской войны в России генерал Уильям Грейвс в своих воспоминаниях описывает обстоятельства и причины, которые заставили президента Соединенных Штатов Вильсона присоединиться к решению стран Антанты об интервенции, а также причины, которые, по его мнению, привели к ее провалу. В книге приводится множество примеров действий Англии, Франции и Японии, доказывающих, что реальные поступки этих держав су щественно расходились с заявленными целями, а также примеры, раскрывающие роль Госдепартамента и Красного Креста США во время пребывания американских войск в Сибири.
Ларри Кинг, ведущий ток-шоу на канале CNN, за свою жизнь взял более 40 000 интервью. Гостями его шоу были самые известные люди планеты: президенты и конгрессмены, дипломаты и военные, спортсмены, актеры и религиозные деятели. И впервые он подробно рассказывает о своей удивительной жизни: о том, как Ларри Зайгер из Бруклина, сын еврейских эмигрантов, стал Ларри Кингом, «королем репортажа»; о людях, с которыми встречался в эфире; о событиях, которые изменили мир. Для широкого круга читателей.
Борис Савинков — российский политический деятель, революционер, террорист, один из руководителей «Боевой организации» партии эсеров. Участник Белого движения, писатель. В результате разработанной ОГПУ уникальной операции «Синдикат-2» был завлечен на территорию СССР и арестован. Настоящее издание содержит материалы уголовного дела по обвинению Б. Савинкова в совершении целого ряда тяжких преступлений против Советской власти. На суде Б. Савинков признал свою вину и поражение в борьбе против существующего строя.
18+. В некоторых эссе цикла — есть обсценная лексика.«Когда я — Андрей Ангелов, — учился в 6 «Б» классе, то к нам в школу пришла Лошадь» (с).
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.
Патрис Лумумба стоял у истоков конголезской независимости. Больше того — он превратился в символ этой неподдельной и неурезанной независимости. Не будем забывать и то обстоятельство, что мир уже привык к выдающимся политикам Запада. Новая же Африка только начала выдвигать незаурядных государственных деятелей. Лумумба в отличие от многих африканских лидеров, получивших воспитание и образование в столицах колониальных держав, жил, учился и сложился как руководитель национально-освободительного движения в родном Конго, вотчине Бельгии, наиболее меркантильной из меркантильных буржуазных стран Запада.