Год в поисках «Ва». История одной неудавшейся попытки стать настоящей японкой - [45]
Уставшие, промокшие и приунывшие, мы добираемся до вершины. Послушникам нельзя с нами разговаривать, но они кивают, глядя на мою промокшую одежду, и сочувственно улыбаются. Я научилась различать их по цвету помпонов: те, кто участвует первый год, носят белые, под цвет формы. Выдержат еще 2 года, получат право носить оранжевые и не поститься. Настоящие фанаты постепенно повышают ранг — сначала идут синие, потом красные, желтые и, наконец, через 20 лет, фиолетовые помпоны.
Ямагути удивлен, что мы с Томо сумели преодолеть тысячи ступеней. Однако это не значит, что мы заслуживаем приглашения в священный храм, где ямабуси располагаются на ночлег. Нас отправляют в соседний кемпинг, где мне предстоит нелегкое дело, поближе познакомиться с моим переводчиком.
Мало-помалу мне удается вытянуть из Томо связный рассказ. В 24 года он ездил в Америку по туристической путевке, потом вернулся домой и 5 лет проработал в отцовской корпорации агентом по продажам. Корпоративный стиль жизни был ему ненавистен, и Томо намеренно, проявив редкое для японца неповиновение, отказался от ежедневных поездок на электричке, деловых костюмов и карьерной гонки. «Это не для меня», — говорит он, резко жестикулируя (что странно для японца): перекрещивает руки у лица в форме буквы X и трясет головой.
В 33 года Томо уволился с работы и на год поехал в Новую Зеландию, где путешествовал с рюкзаком и палаткой с двумя новозеландцами и шведкой. Он в красках повествует о том, как жил в жестких условиях, объездил всю страну без гроша в кармане и несколько месяцев ночевал в кемпингах (однако даже не умеет как следует поставить палатку и зажечь газовый фонарь). С гордостью и отвращением Томо описывает неделю, проведенную на овцеферме, мясные мухи отложили яйца в овечьей шерсти, и ему пришлось обрабатывать их лекарством и смотреть, как выползают личинки.
«Ты когда-нибудь делала нечто подобное?» — агрессивно спрашивает он.
«Нет», — решаю соврать я.
Томо впервые за все время улыбается и кивает головой.
Стоит душный августовский день, один из тех, когда жара столь невыносима, что даже сверчки затихают, а птицы распушают перья и открывают клювы, чтобы дышать.
С раннего утра мы карабкаемся по обрывистой горной дорожке, прерываясь лишь для того, чтобы спеть сутры у корявых деревьев и камней.
«В этих горах, — говорит Ямагути, — каждый может открыть в себе природу Будды».
Но сперва послушники должны отбросить все связи с миром и очиститься телом и душой. Намеренно отказавшись от мытья, они тем самым возвращаются в мир животных, где им предстоит выковать дух, сделать его более совершенным.
«Белый, — объясняет настоятель, говоря о форме ямабуси, — это цвет чистоты и смерти*. Послушникам предстоит символическая смерть и перерождение в виде горных аскетов.
Тропа обрывиста и опасна, мешковатые шаровары уже рвутся от постоянных падений. На головах новичков тонкины — круглые черные шапочки размером с маленький камамбер. Их удерживает тонкая эластичная резинка, которая то и дело сползает. Она абсолютно гладкая, лишь посередине маленький вогнутый треугольник Настоящий ямабуси знает, как правильно расположить тонкий лицом вперед.
В стародавние времена ямабуси носили с собой ножи с коротким лезвием, чтобы совершить самоубийство в момент просветления. В маленьком кошелечке хранилось достаточно денег на скромные похороны. Современные послушники берут с собой одноразовые фотоаппараты, чтобы запечатлеть великий момент, и сотовые телефоны, чтобы поделиться достижением с друзьями и родными.
Сегодня новичкам разрешено говорить, но они ни в коем случае не должны раскрывать тайны ночных храмовых обрядов. На улице так жарко, что им позволили взять воду в бутылках. Однако многие, всю жизнь проведя в кондиционированном помещении и проездив в лифте, даже не подумали об этом. На полпути вижу старика, который сидит на бревне. Он весь обмяк, лицо раздулось и побагровело. Я протягиваю ему запасную бутылку с водой, но Томо делает предупреждающий жест: нельзя. Делаю вид, что ничего не заметила, но спустя полмили мой переводчик в ярости набрасывается на меня.
«Мы не должны вмешиваться в ход испытания», — грубо наказывает он.
«Но им же можно пить во…»
«Они должны помогать друг другу. Только тогда они смогут научиться».
Я так не думаю, но Томо так разозлился, что я киваю головой.
На обратном пути нагоняем группу новичков, и я подслушиваю их разговор. Они устали, измучились, проголодались и полностью поглощены собой. Говорят о том, как неплохо бы сейчас выпить пива, посмотреть телевизор, отдохнуть в мягком кресле. Пока никакого прогресса.
Доходим до стоянки и ждем несколько часов. Наконец кто-то сообщает, что позади на тропе один из послушников потерял сознание. Кажется, никто даже не собирается идти ему на помощь.
