Год тумана - [91]

Вновь и вновь возвращаюсь в одни и те же города, задаю одни и те же вопросы, вижу одни и те же лица. Повсюду ищу Эмму. Каждый день я просыпаюсь со слабой надеждой найти ее. Эта надежда помогает мне дожить до вечера, заставляет встать и выйти на улицу. Она столь же естественна, как и еда, сон, душ.

Каждый день — это микрокосм, минувшие месяцы в миниатюре. Начинается с убеждения и уверенности. Убеждения в том, что я иду по правильному пути; уверенности в том, что скоро, благодаря логике и настойчивости, найду Эмму. Но по мере того как идет время, уверенность гаснет. К вечеру меня охватывает беспомощность, и я ложусь спать, гадая, что послужило истинной причиной поездки в Коста-Рику — желание найти Эмму или просто сбежать.

Каждую ночь, когда заползаю под шершавое одеяло, надежда обращается в прах. С каждым мгновением Эмма все дальше. С каждым днем ее лицо становится все менее отчетливым.

Ночью, в темноте, море играет черным и белым. Из окна видны гребешки волн и длинные белые линии, которые разбегаются вширь. Белизна как будто восстает из темных глубин. Ни цвета, ни света. Глаз не в силах разобрать, что есть и чего нет.

Глава 68

День двести семьдесят восьмой. Вулкан Поас. Стоя на краю бездны, всматриваюсь в белую дымку. В глубине кратера нет ничего, кроме нее, плотной и таинственной. Белый цвет настолько ярок, что чувствуешь себя где-то на краю земли. Белизна отчасти напоминает туман в Сан-Франциско — опаловый, непроницаемый.

В воздухе пахнет яйцами. Внизу, как говорят, лежит маленькое бирюзовое озеро. В 1989 году исследователи обнаружили в кратере природный водоем, полный жидкой серы, примерно шести футов в диаметре. На Земле такую штуку открыли впервые. Подобные вулканы не редкость на Ио, спутнике Юпитера.

Не могу устоять перед соблазном — перегибаюсь через перила и свешиваюсь в бездну. Волнующее, непонятное ощущение, которому нет названия. Время словно останавливается, и мне открывается мир. Момент опасной беззащитности.

Вспоминаю Джейка стоящим у детской кроватки с бессильно опущенной головой. Губы беззвучно движутся, пальцы перебирают четки. А вдруг он чувствовал то же самое и переживал нечто похожее в долгие минуты молитвы? Ту же беспомощность, ту же готовность забыть?

Но это длится лишь мгновение. Спускаясь по усыпанной пеплом дорожке, мимо гигантских бромелиад и изогнутых деревьев, вокруг которых кружат красногрудые колибри, мимо болтливых школьников и шумных семей, снова думаю об Эмме. О том, что поиски ни к чему не привели. Ни ребенка, ни разгадки. Ничего.

В 1870 году немецкий философ и ученый Герман Эббингауз первым принялся изучать память при помощи экспериментов. Отвергнутый всем научным сообществом, он работал в одиночку, подвергая опытам самого себя, и в результате выпустил в свет труд, ставший классическим, — «Память и экспериментальная психология». Квинтэссенцией исследования может служить знаменитая кривая, наглядно демонстрирующая, как быстро информация улетучивается из памяти: пятьдесят шесть процентов в течение часа. Спустя день исчезает еще десять процентов. Спустя месяц сохраняется не более двадцати процентов усвоенного.

Сколько пройдет времени, прежде чем я забуду злополучный день на Ошен-Бич? Сколько пролетит лет, прежде чем шум волн перестанет напоминать о совершенной ужасной ошибке? Изо всех сил пытаюсь припомнить все подробности того утра, и все-таки хочется верить в наступление дня, когда меня не будет преследовать образ Эммы, убегающей прочь…

Глава 69

Два месяца в Коста-Рике, и я уже обжилась. Иногда Сан-Франциско кажется давним прошлым, частью иной жизни. Со дня отъезда мы с Джейком разговаривали только однажды. Звонила ему раз двадцать и неизменно слышала голос автоответчика. И каждый раз представляла себе, как Джейк сидит на кухне, проверяет контрольные, прислушивается к моему голосу и не берет трубку. И по мере сил старалась не рисовать рядом с ним Лизбет.

Несколько дней назад позвонила поздно ночью. Наверное, застала его врасплох, потому что он наконец ответил.

— Алло? — В голосе Джейка слышна нотка паники. На мгновение даже подумала, не вернулся ли он мысленно в прошлое. Может быть, в состоянии дремы подумал, будто это звонят с новостями об Эмме.

— Это я.

— Кто?

— Эбби.

Долгая пауза.

— Привет.

— Прости, что звоню ночью. Но до тебя трудно дозвониться.

— Был занят.

На линии никаких помех. Один лишь голос, спокойный и ровный, точь-в-точь такой, каким я его помню.

— Тебя так хорошо слышно, как будто стоишь в соседней комнате.

— Тебя тоже.

— Хотелось бы мне, чтоб ты и в самом деле находился в соседней комнате…

— Эбби…

— Просто знай, что я по тебе скучаю.

Он вздохнул.

— Где ты?

— В Тамариндо. Здесь красиво.

— С тобой все в порядке?

— Да. А как ты?

— Живу потихоньку.

Все те разы, когда я пыталась ему дозвониться, прекрасно знала, что именно скажу. Что я по-прежнему его люблю и все еще хочу создать с ним семью. Что я близка к возвращению. Но едва он взял трубку, все вылетело из головы. Мне слышно, как он встает, идет в туалет, поднимает крышку унитаза. Представляю себе ванную, крем для бритья и бритву, аккуратно лежащие на полочке над раковиной, синее полотенце, висящее над душем.