Год тумана - [83]

Лежа в постели, открываю путеводитель. По выходным автобусы из Сан-Хосе в Плайя-Эрмоса отправляются в девять часов утра. Стараюсь заснуть, но не могу. Впервые после исчезновения Эммы я искренне зла на Джейка. Ему следовало бы находиться здесь; вместе мы могли бы добиться большего. Он не должен был сдаваться.

Наверное, Джейк не понял бы меня, скажи я ему, что здесь, в Коста-Рике, все как будто началось с чистого листа. Наконец удалось вырваться из порочного круга, в который волею злых судей оказалась заключена моя жизнь в Сан-Франциско, — ежедневная вахта на Ошен-Бич, бесчисленные возвращения на одни и те же улицы… У психологов есть теория, объясняющая всем знакомое ощущение, когда мы словно что-то знаем, но никак не можем припомнить — как говорят, «на языке вертится». Этот феномен называется «блокировкой»; усиленно стараемся припомнить какие-то события и факты, но незаметно отходим все дальше и дальше от действительно нужного, приходя в итоге к чему-то другому. Искомое по-прежнему хранится в памяти, но мы не можем его воспроизвести, потому что сбились и пошли по неверному пути.

Возможно, я ошибаюсь, думая, будто Коста-Рика освежит мою память и здесь, в этом незнакомом месте, удастся преодолеть все «блоки»?

Когда просыпаюсь на следующее утро, в семь, в доме витает аромат кофе. Дети сидят перед старым телевизором, смотрят американские мультики и пьют шоколадное молоко. Соледад возится на кухне, ее мясистые руки так и мелькают над плитой. Сцена кажется привычной и бесконечно милой, и я не просто надеюсь, а от всей души верю в то, что Эмма действительно находится в этой стране.

— Доброе утро, — говорит Соледад, глядя через плечо. — Хорошо спали?

— Да.

Хозяйка ставит передо мной тарелку — целая груда риса и бобов, залитых яичницей. Пока ем, Соледад стоит у стола, уперевшись руками в бедра, и наблюдает.

— Хорошо? — Она вытирает руки о передник.

— Хорошо.

— В Калифорнии нет такого завтрака.

— В Калифорнии нет ничего подобного, — легко соглашаюсь.

Помогаю вымыть посуду и расплачиваюсь — всего двадцать долларов. Благодарю радушную тетку, прощаюсь с ребятишками и жду на улице такси. Водитель помогает убрать сумку в багажник.

— La estación de autobuses?[13] — спрашивает он.

— Si, por favor[14].

— Куда едете?

— В Плайя-Эрмоса.

— Там красиво. Вам понравится.

На автовокзале беру билет до Эрмосы. В четверть десятого уже в пути. В окна автобуса врывается теплый ветер. Продолжаю думать о словах Ника: «Чтобы увериться в возможности счастливого исхода поисков — нужно найти хоть что-нибудь. Не найти ничего — значит отчаяться». Верю в то, что я на правильном пути. Эта мысль единственная, что меня поддерживает.

Глава 63

Плайя-Эрмоса. Домик на пляже. Одна-единственная лампочка без колпака, две грязные кровати. Стенка такая тонкая, что слышно, как храпят соседи. Длинное узкое зеркало без рамы висит на стене рядом с дверью. В зеркале вижу нечто жуткое: выпирающие мослы на бедрах, темные круги под глазами.

По железной крыше стучит дождь. Сначала один «тук», потом второй, затем все быстрее и быстрее, пока не начинается равномерный барабанный бой, дробью отдающийся в голове. Вскоре снаружи уже бушует буря, которая усиливается с каждой минутой. В комнате пахнет дождем и морем; одновременно тут витает противный сладковатый запах грязного белья. Выключаю свет и лежу одетая на кровати, прислушиваясь к вою ветра. Сквозь крошечное занавешенное окно видны вспышки молнии.

Что-то в звуках дождя напоминает Алабаму. За несколько месяцев до того, как исчезла Эмма, мы втроем ездили в Шорес. Джейк никогда прежде не забирался так далеко на юг, и ему очень хотелось посмотреть места, где я выросла. Поселились в одной из лучших гостиниц на Оранж-Бич. Вечером первого дня сидели на песке и наблюдали за тем, как над заливом заходит солнце. Потом на целую неделю зарядил дождь.

Утро проводили в крытом бассейне отеля, а потом шли в кафе. Эмма пила молочные коктейли, а мы с Джейком — сладкий ледяной чай и пиво. Сидели в прокуренном ресторане и смотрели, как молнии раскалывают небо пополам. Они приводили в восторг Эмму, привыкшую к ровной погоде Сан-Франциско. Сильнее всего я скучала именно по этим безумным — ливням и рокочущему грому. Бури в Сан-Франциско такие скромные, что их вообще трудно назвать бурями.

— Здесь странно пахнет. — Эмма сморщила носик. — Как будто небо горит.

— Озон, кислород и оксид аммиака. — Джейк всегда готов прочесть лекцию. Очень забавно смотреть на мир его глазами — это как вернуться в начальную школу, когда для всего имеется научное объяснение и на каждый вопрос есть ответ.

Было очень приятно вернуться на родину, хотя обстоятельства оказались не самыми располагающими. Как-то вечером я повела Эмму в сувенирный магазин, где у входа стояло чучело гигантской акулы, — в магазин, куда сама сотни раз заходила в детстве. Позволила ей набрать уйму футболок и безделушек в подарок друзьям. Но самым лучшим сувениром стала фотография, изображающая нас троих на пляже. Хорошо помню человека, который сфотографировал, — пожилого мужчину, очень смуглого, в рубашке с надписью «Алабама навсегда».