Год тумана - [76]
— Я видел.
— Когда?
— Шесть или семь месяцев назад.
— Правильно, — ощущаю внезапный прилив энергии. — Именно в июле это и произошло. Вы уверены, что видели доску именно работы Розботтома?
— Абсолютно уверен. День был холодный, на пляже почти никого. Я бродил по песку, ждал, пока распогодится, и тут ко мне подошел этот мужик. Спросил, есть ли удобные места южнее. Сразу заметил, какая у него здоровенная доска — двенадцать футов, а потом увидел лягушку. Глазам своим не поверил — фирменный знак Розботтома! Доска из натуральной бальзы, невероятной красоты.
— Какого цвета?
— Красная.
— Парень, а ты уверен? Точно не подделка? — спрашивает Дэррин.
— Я сначала тоже засомневался. — Грег смотрит на меня. — В мире существует всего штук тридцать таких досок, и потому не так-то много шансов увидеть одну из них. Но на ней вдобавок красовалась личная подпись Розботтома. С маленькой «р» и завитушкой на «м». Шикарная штука.
— Как выглядел этот человек?
— Светловолосый, лет тридцати. Может быть, сорока. Не знаю.
Поворачиваюсь к Тине:
— Ты показывала им рисунки?
Кивает — показывала.
— Может, и он, — говорит Грег, — но, честное слово, не уверен. Люди, знаете ли, приходят и уходят. Всех местных знаю, а остальные со временем как-то сливаются…
— Не спросили у него, откуда он?
Серфингист замолкает и задумывается, теребя браслет.
— Нет. Но блондин сказал, что собирается махнуть к друзьям в Тико.
— Куда?
— В Коста-Рику, — объясняет Гуфи.
— Ну да, — добавляет Грег. — Сказал, будто хочет опробовать доску старины Розботтома на Золотом берегу.
— Так называют Коста-Рику из-за желтого песка, — объясняет Тина.
Вспоминаю наклейку на бампере и букву «Т». Одно не пойму — память или воображение услужливо восстановили все слово целиком: «Тико»?
— Что-нибудь еще сказал? — не сдаюсь. — Может быть, обмолвился о семье?
— Нет. Самый обычный парень, ничего особенного.
— Не уточнил, куда именно едет?
— Все, что знаю, сестренка.
Дэррин постукивает костяшками пальцев по своему лубку.
— Полагаю, ваш блондин где-нибудь на Сентрал-Пасифик. Там самые удобные места для катания на длинных досках. Три года назад я целое лето прожил в Плайя-Эрмоса. В тех краях всегда полно серфингистов-американцев.
— Точно, — отзывается Грег. — Если Господь Бог пошлет мне доску Розботтома, сдохну, но испытаю ее в Бока-Барранка. Или в Тамариндо. Эрмоса — отличное место, самое сердце Сентрал-Пасифик. Если остановишься там, всегда будешь в гуще событий. — Складывает руки на груди и говорит: — Удачи.
— Спасибо.
— Да ради Бога. — Грег перехватывает мой взгляд, направленный на браслет. — И вообще, первым серфингистом был Иисус Христос. Говорят, он ходил по воде. Я все же думаю, что не ходил, а катался по волнам на доске.
Смеюсь, искренне смеюсь, преисполнившись надежды, и словно от переизбытка кислорода начинает кружиться голова. Впервые за долгое время я вижу свет впереди. Может быть, это тупик. А может быть, нет.
— Пообедаем вместе? — спрашивает Тина.
— Извини, не сегодня. Пойду собирать вещи.
— Я неплохо потрудилась, а?
— Ты просто молодец. В следующий раз «спецпредложение номер два» за мой счет.
Направляясь домой, начинаю подпевать радио. Наконец-то обозначилась цель: Коста-Рика. Я сдвинулась с мертвой точки. Не нужно больше сидеть и ждать. Хватит безуспешно обыскивать одни и те же улицы. Может быть, я иду не в том направлении, но все-таки есть шанс докопаться до истины.
Думаю о Коста-Рике. Мне всегда хотелось туда попасть. Рамон провел там месяц, когда учился в колледже, и часто рассказывал, как там красиво. Бродить по тропическому лесу — это все равно что исследовать другую планету. «Там все по-другому, — говорил он. — Деревья, цветы, насекомые. А цвета просто потрясающие». Визит в Коста-Рику находился в списке из ста «целей», которые я надеялась «закрыть» до того, как стукнет тридцать. Примерно после двадцати восьми время как будто внезапно ускорилось, месяцы и годы начали мелькать с пугающей быстротой; оглядываясь, вижу это отчетливо. Мои работы свидетельство тому — тысячи фотопленок, настоящие миниатюрные хроники, лица и места, которые, если расставить их в должном порядке, могут поведать историю жизни Эбби Мейсон. И в конце каждого года, подводя итоги, становилось понятно — многие пункты остались невыполненными.
А потом появились Джейк и Эмма, и я вновь обрела смысл жизни. До того дня на Ошен-Бич, когда все вдруг остановилось. Больше никаких фотографий, никакого движения истории. Какой-то жуткий тупик.
Прихожу к Джейку, не предупредив заранее. В доме пахнет яичницей с беконом — его излюбленное блюдо на ужин. Болфаур сидит на кухне и проверяет сочинения.
— Хочешь есть? — между делом спрашивает он, как будто в «Ла Кумбре» не произошло ничего особенного.
— Нет, спасибо.
Сажусь. Джейк нуждается в услугах парикмахера, небрит и все-таки выглядит неплохо. Передо мной вновь, как и в день нашего знакомства, обманчиво небрежный мужчина, который на самом деле все держит под контролем. Но одновременно Джейк изменился. Стал старше. Утратил изрядную долю уверенности. И создается впечатление — чувствует себя слегка не в своей тарелке. Это видно по тому, как он сидит, опустив плечи, как держит ручку — вяло, словно против воли.
Элис и Джейк образцовая пара, они молоды и успешны. В их жизни все замечательно, они влюблены друг в друга и празднуют роскошную свадьбу, на которой один из гостей предлагает молодоженам вступить в некое сообщество и подписать шуточный брачный договор. И счастливые возлюбленные легкомысленно соглашаются, ведь цель сообщества так замечательна: сохранить семью, пока смерть не разлучит… и так далее. Всего-то надо выполнять простые правила: всегда брать трубку, когда звонит супруг, обмениваться подарками, быть внимательными и терпеливыми, никогда не врать.
Элли всегда находилась в тени своей красивой и талантливой сестры. Лила была не просто талантлива, ее считали настоящим математическим гением и прочили блестящее научное будущее. Но все оборвалось в одночасье. Лилу нашли убитой, и преступление так и не было раскрыто. Прошло двадцать лет. Элли не примирилась со смертью сестры, она все еще стремится понять, почему Лила умерла и кто виновен в ее гибели. Элли теперь профессиональная путешественница, она занимается закупками кофе и бывает в самых экзотических уголках мира.
Я бежала так далеко: от прошлого, от самой себя, от мужа. Бежала, потому что не умею бороться, не умею быть сильной. Теперь я – другой человек, с чужим именем и чужой историей, но мое личное прошлое, что я пытаюсь забыть и от которого хочу надежно спрятаться, нашло меня даже здесь, вдали от дома. Придется учиться быть сильной, ведь защитить меня некому. Или есть? Содержит нецензурную брань.
Рождение близнецов – счастье! Ну, это как посмотреть… Два голодных рта семейный бюджет не выдержит. Бабушка сказала решать вопрос радикально: один младенец остается, второго сдаем в детдом. И кому из детей повезло больше? Увы, не девочке, оставшейся под материнской грудью. Бабуля – ведьма, папа – бандит, мама – затравленное безропотное существо. Как жить, если ты никому не нужна? И вдруг нежданный подарок – брат, родная душа, половинка сердца. Теперь все наладится, вместе с любой бедой справиться можно! Разберемся, кто подбрасывает оскорбительные, грязные письма, натравливает цепных собак, преследует, пугает по ночам и… убивает.
Джемма. Впервые я увидела Калеба, когда мне было двенадцать. Во мне тут же вспыхнула детская влюбленность, которая с годами переросла в юношескую. «Разве может детская любовь длиться несколько лет?» – спросите вы. «Может!» – с уверенностью отвечу я и докажу вам это своим примером. Калеб. Я не должен был влюбляться в младшую сестренку своего лучшего друга. Она была под запретом. Господи, да она была ребенком, когда я впервые ее встретил! Но девочка выросла и превратилась в прекрасную девушку, занявшую все мои мысли и сны.
Фрида получает необычное наследство после кончины бабули — должность ректора в Академии ведьм и колдунов. Когда-то Фрида была грозой академии и устраивала неприятности всем, кто окажется в радиусе поражения. Она и сама бы рада избавиться от наследства, да нельзя. Откажется — навсегда лишится магии. А в Академии сущее веселье. Педагог по зельям — первая любовь, колдун, который вытер о Фриду ноги. Попечитель и главный ревизор — бывший муж. А красавчик заместитель явно мечтает о должности Фриды и сделает всё, чтобы сжить нового ректора со свету.
Ольга Арнольд — современная российская писательница, психолог. Ее книга рассказывает о наполненном приключениями лете в дельфинарии на берегу Черного моря. Опасности, страстная любовь и верная дружба… Все было в тот год для работавших в дельфинарии особенным.
Его ледяные глаза пленили моё сердце. А один танец переплел наши судьбы. Бал дебютантов должен был стать для меня дорогой к признанию, а стал тернистой и опасной тропинкой к мужчине, в чьих глазах лёд сменяется пламенем. Но как пройти этот путь, сохранить любовь и не потерять себя, когда между нами преграды длиною в жизнь?