Год тридцать седьмой - [3]
После следующей атаки мы снова собрались за этим валуном и пили из фляжек, содранных с убитых мятежников, но парня из Буффало уже не было.
— Эх, — сказал Олег тоскливо. — Сижу тут, как старое дерьмо… Ну кому все это нужно — Дзета Пупис, Бета Лиры… Дерьмо. Я туда хочу!
— Там убивают, — сказал Григорий. Он сказал это просто так, механически. Он не хотел стращать или хвастаться. Ему вдруг стало нехорошо — там убивают, а он здесь сидит уютно и спокойно и пьет коньяк, когда там так нужны люди. Просто люди — руки с винтовкой и ясная душа. Там все были честные, даже анархисты…
— Я большевик, — упрямо сказал Олег. — И сижу тут как дерьмо. Безо всякого толка и пользы. Наше место там!
Сашка сидел, откинувшись, и медленно тянул коньяк. Теперь он пил из стакана.
— Все на свете проморгал, — продолжал Олег. — Перед Черепановым ходил на полусогнутых, а он враг. Где наши глаза были?
— Ну, этим заняты те, кому следует, — сказал Григорий.
— В-верно! Я тоже так думаю! Сталин знает, что делает. Раз не объявляют поголовный набор добровольцев в Испанию, значит, этого делать нельзя…
— Да. Нельзя, пожалуй.
— Там люди сидят поумнее нас с тобой, — сказал Олег. Он тяжело поднялся и пробрался к окну. — Мать честная, ясно! Мне ехать надо, ребята… Н-наблюдать надо!
— Ладно, — сказал Сашка. — Ложись и спи. Ехать ему надо. Тазик принести?
— Иди ты в штаны… Мне ехать… Н-наблюдать…
Олег пошел кругом по комнате, придерживаясь за мебель.
— Где мое пальто?! — заорал он.
Сашка встал, взял его за плечи и усадил, а затем уложил на диван.
— Дрыхни, астрономия, — сказал он.
— Й-эхать!..
Олег заснул и сразу захрапел. Сашка вышел и вернулся с тазиком.
— Среди ночи непременно поблюет, — сказал он.
— Н-на пол, — сказал Григорий Олеговым голосом.
Сашка сел и вылил остаток коньяка себе в стакан.
— Теперь рассказывай, — сказал он.
— Сначала скажи, что с тобой. Ты устал?
— Конечно, — сказал Сашка.
— Неприятности?
— Нет, — сказал Сашка. Он выпил и весь скривился, как от дряни.
— Ну хорошо, — сказал Григорий. — У тебя карта есть?
Сашка снова поднялся и принес свернутую в рулон большую немецкую карту Испании. Они сдвинули посуду и расстелили карту, прижав по углам пустыми стаканами.
— Вот где они, — сказал Григорий.
Сашка засопел.
— Что же это, — сказал он. — Это же значит…
— Да, — сказал Григорий.
— Что же это, — повторил Сашка. — Что же это…
— Я еще надеюсь вернуться, — сказал Григорий. — Я хочу быть там до конца. К чертовой матери, Сашка, ты это пойми… Я там как за родную землю дрался, как за Ленинград… После гражданской — это первый настоящий бой за советскую власть…
Они долго молчали. Потом громко зазвенел звонок, и Григорий вдруг увидел, как лицо Сашки стало серым. Наступила тишина, только тихонько храпел Олег на диване. Снова зазвенел звонок.
— Спокойно, — сказал Сашка. — Это за мной. Ты, главное, спокойно… — Он схватил Григория за руки и крепко стиснул. — Ты, главное, спокойно…
Звонок.
Сашка сидел неподвижно, и только быстро шарил глазами по стенам.
— Спокойно… Я через два дня вернусь… Максимум, через три…
Он вскочил и бросился в прихожую. В двери начали стучать. Что-то с грохотом повалилось в прихожей, и Григорий услыхал высокий незнакомый голос:
— Живой не дамся!..
Щелкнул замок. Стало тихо. В прихожей заговорили вполголоса, хлопнула дверь, и вернулся Сашка. Он был совершенно белый, с белыми вытаращенными глазами. Он держал обеими руками телеграмму, в правой руке у него трясся наган.
— Почтальон, — сказал он, усмехаясь. — От мамы. Беспокоится, что не пишу.
Он посмотрел на наган и сунул его в карман пижамы.
— Здорово я его напугал, — сказал он.
Григорий молчал.
Спать хотелось невыносимо. Только спать, и больше ничего. Не было больше ни тоски, ни ярости. Глаза сами собой съезжались к переносице, веки опускались, точки и крапинки на серой стене таяли и расплывались. И сейчас же возникала смеющаяся Валькина мордочка… Медленные снежинки в свете фонарей… Большая карта Испании — немецкая карта — и заскорузлый палец баварца Шмидта чертил грязным ногтем кривые линии поперек голубой ленты Эбро… Что там было, на Эбро? Что-то очень плохое или хорошее — надо только подумать и вспомнить. Но думать не хочется. Хочется спать.
Григорий качнулся и ударился лбом в стену. Следователь спокойно сказал:
— Стоять смирно, ты…
Григорий стоял спиной к следователю. Он смотрел в стену, выкрашенную серой краской, и слушал, как следователь шуршит бумагами, зевает, скрипит креслом. В кабинете было тепло, пахло табачным дымом. Хорошо бы убить следователя, подумал Григорий. И лечь спать прямо здесь, на полу. Закрыть глаза, растянуться и заснуть. Хоть на час. Хоть на четверть часа. Дверь приоткрылась, кто-то сказал:
— Угости папироской. Все, понимаешь, выкурил.
Следователь сказал:
— Бери.
Кто-то почти бесшумно прошел за спиной и остановился у стола.
— «Беломор»? А «Казбека» нет?
— Я только «Беломор» признаю, — сказал следователь. — От «Казбека» у меня кашель.
Чиркнула спичка. Кто-то сказал:
— Спасибо. Домой, понимаешь, собрался, хватился — папиросы кончились. Может, дашь парочку про запас? Магазины еще закрыты.
![Трудно быть богом](/storage/book-covers/b1/b1b7a7ad7569f251d42c70a00a78167e2ae23d10.jpg)
«Трудно быть богом». Наверное, самый прославленный из романов братьев Стругацких.История землянина, ставшего «наблюдателем» на планете, застрявшей в эпохе позднего средневековья, и принужденного «не вмешиваться» в происходящее, экранизирована уже несколько раз — однако даже лучший фильм не в силах передать всего таланта книги, на основе которой он снят!..
![Пикник на обочине](/storage/book-covers/8a/8aa517488869f034dd6b19f0da16991fc14d6293.jpg)
«Счастье для всех, и пусть никто не уйдёт обиженным!» Знаковые слова…Шедевр братьев Стругацких.Жёсткая, бесконечно увлекательная и в то же время бесконечно философская книга.Время идёт…Но история загадочной Зоны и лучшего из её сталкеров — Рэда Шухарта — по-прежнему тревожит и будоражит читателя.
![Обитаемый остров](/storage/book-covers/a3/a3a3dd06ad4897fd69aae9daceb075e635bdcdcf.jpg)
Романы Аркадия и Бориса Стругацких, вошедшие в этот том, составляют легендарную трилогию о Максиме Каммерере, разведчике, прогрессоре и сотруднике КОМКОНА-2.
![Хищные вещи века](/build/oblozhka.dc6e36b8.jpg)
XXI век — эпоха перемен... В этот мир окунается космонавт Иван Жилин, навсегда возвратившийся на Землю, где его ждут «хищные вещи века».
![Понедельник начинается в субботу](/storage/book-covers/e6/e66214d591343503e7848a79d7acb9fa1d614800.jpg)
Блистательная книга русских фантастов, ставшая бестселлером на многие годы и настольным справочником всех учёных России. Сверкающие удивительным юмором истории мл.н.сотр. Александра Привалова воспитали не одно поколение русских учёных и зарядили светлой магией 60-ых годов мысли и чаяния многих молодых воинов науки.В книге присутствуют иллюстрации.
![Полдень, XXII век](/storage/book-covers/81/81f4c19de1838dc76d9a17a289ac946770718ebf.jpg)
«Полдень, XXII век». Центральное произведение знаменитого цикла братьев Стругацких о мире будущего. Шедевр отечественной (и мировой) утопической фантастики, выдержавший проверку временем — и сейчас читающийся с таким же удовольствием, как и десятилетия назад. Роман, который сами авторы называли книгой о «Светлом, Чистом, Интересном мире».
![Грозное время](/storage/book-covers/2a/2a99ae75be2370b44b827ee5a51e2a527ce6e7a1.jpg)
В начале нашего века Лев Жданов был одним из самых популярных исторических беллетристов. Его произведения, вошедшие в эту книгу, – роман-хроника «Грозное время» и повесть «Наследие Грозного» – посвящены самым кровавым страницам русской истории – последним годам царствования Ивана Грозного и скорбной судьбе царевича Димитрия.
![Ушаков](/storage/book-covers/76/76cbec84a1d89f427f518327f5056c2094cf8506.jpg)
Книга рассказывает о жизни и замечательной деятельности выдающегося русского флотоводца, адмирала Федора Федоровича Ушакова — основоположника маневренной тактики парусного флота, сторонника суворовских принципов обучения и воспитания военных моряков. Основана на редких архивных материалах.
![Герасим Кривуша](/storage/book-covers/26/269d4d689fb27e4a99243c11280f1d73777e8adf.jpg)
«…Хочу рассказать правдивые повести о времени, удаленном от нас множеством лет. Когда еще ни степи, ни лесам конца не было, а богатые рыбой реки текли широко и привольно. Так же и Воронеж-река была не то что нынче. На ее берегах шумел дремучий лес. А город стоял на буграх. Он побольше полста лет стоял. Уже однажды сожигали его черкасы: но он опять построился. И новая постройка обветшала, ее приходилось поправлять – где стену, где башню, где что. Но город крепко стоял, глядючи на полдень и на восход, откуда частенько набегали крымцы.
![Воскресшие боги, или Леонардо да Винчи](/storage/book-covers/08/084db773518ae8fd67662684257466f58b18d35d.jpg)
Роман Д. С. Мережковского (1865—1941) «Воскресшие боги Леонардо да-Винчи» входит в трилогию «Христос и Антихрист», пользовавшуюся широкой известностью в конце XIX – начале XX века. Будучи оригинально связан сквозной мыслью автора о движении истории как борьбы религии духа и религии плоти с романами «Смерть богов. Юлиан отступник» (1895) и «Антихрист, Петр и Алексей» (1904), роман этот сохраняет смысловую самостоятельность и законченность сюжета, являясь ярким историческим повествованием о жизни и деятельности великого итальянского гуманиста эпохи Возрождения Леонардо да Винчи (1452—1519).Леонардо да Винчи – один из самых загадочных гениев эпохи Возрождения.
![Рембрандт](/storage/book-covers/2c/2cbc8b16807ad71c9f68b0035c4d6c2f0b1e7856.jpg)
«… – Сколько можно писать, Рембрандт? Мне сообщили, что картина давно готова, а вы все зовете то одного, то другого из стрелков, чтобы они снова и снова позировали. Они готовы принять все это за сплошное издевательство. – Коппенол говорил с волнением, как друг, как доброжелатель. И умолк. Умолк и повернулся спиной к Данае…Рембрандт взял его за руку. Присел перед ним на корточки.– Дорогой мой Коппенол. Я решил написать картину так, чтобы превзойти себя. А это трудно. Я могу не выдержать испытания. Я или вознесусь на вершину, или полечу в тартарары.
![Сигизмунд II Август, король польский](/storage/book-covers/98/985c52ba8ce0ef38242101ec25ede01afe0b7fd8.jpg)
Книга Кондратия Биркина (П.П.Каратаева), практически забытого русского литератора, открывает перед читателями редкую возможность почувствовать атмосферу дворцовых тайн, интриг и скандалов России, Англии, Италии, Франции и других государств в период XVI–XVIII веков.Сын короля Сигизмунда I и супруги его Боны Сфорца, Сигизмунд II родился 1 августа 1520 года. По обычаю того времени, в минуту рождения младенца придворным астрологам поведено было составить его гороскоп, и, по толкованиям их, сочетание звезд и планет, под которыми родился королевич, было самое благоприятное.