Год - [2]

– Добавился в режим обработки сигналов, – спросили грубо.

– Мох?

– Нет.

– Тоже задал вопрос, хотелось бы ответ.

– Чем занимался на воле?

– Учащийся, второй курс.

– Голову поднял, царство не рабов, видеть безупречной линии изломы.

Спеша насладиться происходящим очнулся, махнув красиво головой. Мимо зеркальная поверхность, вот ни что к западу, поездка, готовые к общению, позови только, союзники.

– Поминаешь? – прервали.

Разозлился, принялся бить с тенью. Увидел коридор.

– Ты – сонма тварей хулитель? – нехотя двигаясь спросил.

Секст начал «отчет». Понимал, дотошно пия формулу. По случаю праздников вина. Кто мои подчиненные? – поставил в упрек, забыв приличия он, забыв с трети, что вспоминал. Взял молить от промыслов, словами, стеречь, простить на поступках. Попадет в лучший край, пращуры, многие расстроятся, что за лета натворил недостаточно.

– Привет – прекрати, – сказал где-то рядом узнаваемый неназвавшийся.

Перечил, но уклонил голову.

– Святые, помогите!

Пока почти дошел, наощупь, не смотря по сторонам или под ноги, чтобы не увидеть ненароком чего настоящего – хотелось остановиться, прислониться к стенам, и чтобы это закончилось. Но потянулся храбро открыть – пора это прекратить, открыл в характере еще решимости, хотя без адресата.

Прохаживались одни, другие стояли, очень красивые почти обнаженные девушки, примерно пятнадцать-двадцать молодых и постарше, вдруг полетел игрушечный аппарат и пробил конструкцию с надписью «Tiamat». Стойте! Я вышел из себя – орал кто-то на фоне, но никто не поверил отчаянию.

– Обрати внимание, я далеко могу зайти, – произнесла похоже улыбаясь миловидная блондинка. – Один.

– Два, – закинула симпатичная справа в почти розовой майке. – Вам нравится, не отрицайте, парни, когда знаете, как девушку зовут, вам даже кого не обязательно знать в лицо, спрашиваете имена, и зная, что они не совсем от рождения, все равно испытываете подчас возбуждение.

– Я еще не пробовал с кем не обязательно, а вы – они, – прервал нагло он.

– Нет, – обиженно, подумал, страшно сожалея, что перебил, отвечала Два. – А что, похожи?

– Здесь все такие замечательные и без лишней одежды! А она, – некультурно показал на Один, – строит мило глазки.

– Ты же не понимаешь, где очутился, – не поддержала начало завязавшегося диалога с Один Два.

– Что значит не понимаю?

– Торопи повозки. – Первая, пылая, говорила, иногда плотоядно показывая. – Тебе надо перекинуться не с нами, мы для чего не совсем подходим, а с голосом, не своим, и он пояснит. А пообщаешься, сделаю что захочешь, и они, – окинула собрание плетенкой аренщика – предположительно тоже.

– Ну ладно, – ответил девушке. – Чтобы провести с вами ночь, с кем скажешь пойду на сделку, только кроме плохих, потому что взять этот голос – зло по определению, не могу с ним заключить сделку – ведь тогда вы не реальные девушки, а часть страшного самого искушения, нет, не хочу верить – заметив поскучневший резко взгляд ее, торопился объяснять лучше – не подумайте, что решил, вы под злом, вижу нет, но вы сами можете даже этого не знать, на деле все устроено так – нет.

– Сдались наличные рефлексии на обычные при знакомстве взаимные обвинения, – заинтересовалась не всем ему импонирующая чаровница с очень интересным вырезом на чуть очаровательно слегка мятом платье, новая краска не позволяла, и немного стоило отвернуться в смущении.

– А у тебя что за имя, – вставил он.

– Понимаешь. Сейчас либерализм, только не пугайся. И насильно действующие – они ведь не лохи с открытым забралом, так и забрать может с ничего, чего они там с собой творят. Бегут, значит, и жалуются, де ты их в виду имел. Очень любят примерить чужое, чтобы чужие не сдали, хищнический оскал капитализма в стране какого там уже мира, хрупкого. При том, они реальные, поэтому им легко объединяться, на взаимных данных. Одни всю жизнь тут изображают других, чтобы соблазнять третьих, поддерживать дискуссию, не знаю, что они поглощают, но явно не с одними друзьями. Так что никакого мне имени, и рассмотрения волнующих острых проблем – в обычном значении, предметов манипуляции.

– Похожи на мою хорошую знакомую, не ошибаюсь, – перебил неторопливо он.

– Послушай, детка, – вмешалась вдруг сильно скромная молодая, пока стоявшая чуть слева остальных, но видимо имевшая определенный авторитет, потому что девушки вмиг замолкли, мгновения тому, сообразил вдруг, не пение птиц тропических супер сопровождало перепалку, а переговоры неспешные прелестниц, кое-где вдруг переходящие в воздушные поцелуи ему. – Одна моя хорошая знакомая, шотландка, купила однажды три бутыли французского. К ней немедленно подошли активисты и предложили подставить магазин, ведь чека покупательница так и не видела. На возмущение, один из современных дружинников достал из ее сумки, точно средневековый факир – натуральную черепаху, другие наперебой начали требовать на холоднокровное документы.

– На что им, – недоуменно спросил он, и тут же вспомнил, просила.

– Общественники. На каждого почти у кого-то есть. Вот ходят и формируют отсутствие конкурентного спроса. Шотландка в Англии – реальный анекдот, а здесь нарвалась на бдительных.