Год охотника - [12]

Но тут Франц предложил:

- Давай-ка, помогай разобраться в документах.

Лишь только Бурханкин увидел знакомую сумку, он зябко передёрнул плечами. Вся уверенность куда-то улетучилась. Стал отговариваться: темно, мол, плохо видно, глаза уже не те.

Его реноме спас доктор Рубин. Рыжий, как солнце, Марк Анатольевич своим появлением принёс в небольшой зальчик полдень.

Рубин подтвердил отравление. Химического названия ни Бурханкин, ни Франц не разобрали, поскольку все динамики в ресторане хором завели какую-то блатную песню.

Было понятно главное: и смерть собаки, и болезнь Виктора Зуевича вызваны одним препаратом, симптомы отравления - те же. Только фермер справился с ядом...

Потом для всех троих принесли кофе-гляссе. Мужское трио дружно обозвало десерт "Фомкиным носом" - мороженое было розовым.

Рубин и Франц ещё о чём-то автономно пошептались. Бурханкин, к своей досаде, ничего не понял: динамики орали в оба уха, как уркаганы на разборке.

Уставший доктор Рубин попрощался.

*** Селена

Только охотник и Бурханкин вновь склонились над бумагами, над егерем навис официант.

Он произнёс голосом выпускника Парижской школы метрдотелей:

- Прошу прощенья, вас внизу спрашивает какая-то дама! Вы спуститесь, или пригласить её сюда?

- Какая дама? - напрягся Бурханкин.

- Такая... вполне... - официант изобразил голливудскую улыбку, обозначил руками формы. - Интеллигентная блондинка с черным бантом.

- А вот и долгожданная леди Ровена! - ехидно заметил Франц.

- Ни-ни-ни! Ни в коем случае! - испугался Бурханкин. - Это моя пронюхала, что я тут. Небось, Тимофеевна ей насвистела, она и примчалась на Орлике...

- Кто это - Тимофеевна? - не понял Франц.

- Да подружка её, медсестра. Мы с тобой её, это... днём в больнице видели.

Франца вдруг озарила идея:

- А ты свою супругу не спрашивал о бандероли?..

Бурханкин уже потерял всё набранное за день самоуважение, стал жалким старым ёжиком, вяло махнул лапкой:

- Ни-ни-ни! Боже упаси! Да ты что, Фима! Да она и так меня со свету сживает! А если я ещё начну вопросы задавать!.. - он беспомощно вздохнул: Что сейчас будет!..

У Игоря Максимильяновича сердце царапнуло, глядя на это превращение. Он подбодрил товарища:

- Вилли, друг мой! Может быть вы позволите побеседовать с вашей женой на интересующую нас тему?.. Обещаю, что надолго я её не задержу!

- Ну, это... если ненадолго... - с надеждой в голосе "позволил" Бурханкин.

- Зовите даму, - обратился Франц к официанту, - и, если возможно, парочку свободных служащих, в качестве телохранителей - ей или нам - в зависимости от ситуации. Давайте на всякий случай уже и рассчитаемся.

Получив счёт, он вложил купюру в ловкие пальцы официанта и в который раз убрал бумаги.

Грозная молодящаяся дама моментально натянула строгий ошейник мужа через весь зал:

- Чем ты здесь занима... - Вдруг глаза её заискрились дружелюбием. Как приятно! Я-то думала, мой Лешак опять напивается, а он, вроде, даже и почище стал!.. Ну, раз вы с ним - я спокойна: значит, домой на своих двоих придёт.

Франц приподнялся в поклоне.

- Составьте нам компанию, уважаемая леди Ровена... - Он чуть всё не испортил, оговорившись!

По счастью, из-за динамиков мадам Бурханкина не расслышала.

Просияла:

- Вообще-то я Елена, но можно просто Лена. Мы же с вами соседи! раскокетничалась она, не обращая внимания на мужа, и демонстративно расправляя ситцевые оборки на высокой груди и покатых плечах.

Франц цыкнул на глухо заворчавшего под столом Фомку, предупредительно отодвинул стул, пригласил мадам Бурханкину преувеличенно радушным жестом и вконец обескуражил:

- Что вам заказать, фрау Елена?

Гостья зачем-то провела руками по плюшевому сиденью, потом огладила бёдра. Прежде чем сесть, как цыганка в реверансе раскинула полосатую юбку.

Осмотрелась.

- Я уж и не знаю. - Усмехнулась: - Отвыкла. Меня теперь по ресторанам не часто водят.

Взяла в руки меню, раскрыла. (Франц отметил: "Ей это привычно...") Пробежала глазами. Подумала-подумала и отказалась:

- Нет, пожалуй, меня ничто не прельщает. Предпочту воздержаться. Да и не стоит наедаться перед сном, как вы считаете? - снова быстро поправила рюши над грудью.

- Стряпню местной поварихи Евдокии Михайловны могу употреблять в любое время суток, - рассмеялся Франц. - Жаль, в организме ничто надолго не застревает, кроме мыслей.

Бурханкина опустила ярко-вишнёвые глаза с воспалёнными веками.

- Нет ничего тяжелее мыслей... Особенно, если их некому высказать...

Францу показалось, что она сильно утомлена.

Бурханкин обиженно засопел:

- Сама никогда не хочешь поговорить...

- Уж ты бы молчал, балбес, - моментально отозвалась его подруга жизни и сразу продолжила тоном, предназначенным более интересному собеседнику: Вот вы мне скажите, Игорь Максимильянович, вы умный, широко образованный, развитый человек...

- Благодарю, - откликнулся на комплимент Франц, бросив успокоительный взгляд на егеря, - смею надеяться. Но как вы можете утверждать это наверняка? Мы ведь, по сути, едва знакомы, к моему огромному сожалению!..

- Уверяю вас, знаю! Я такие вещи хорошо чувствую!.. - воскликнула мадам Бурханкина, устремив на Франца затуманенный взгляд. - Вы позволите мне продолжить? Я всего лишь хочу изложить пару мыслей по одному наиважнейшему в жизни поводу. Жаль, что люди прежде не задумывались над этим: избежали бы многих страданий.