Год на Севере. Записки командующего войсками Северной области - [59]

Еще часа два путешествия по болотам, заросшим камышами, и мы у высокого берега, покрытого вековым лесом.

Лодки оставлены, и мы вытягиваемся вереницей по чуть заметной лесной тропинке. Первые пять километров в гору сравнительно легки. Далее на расстоянии двенадцати километров надо пересекать сплошное болото. Ноги уходят в воду и в липкую грязь по пояс. Сапоги слезают и хлябают. Все время надо продираться через колючий вереск. Утомление доводит до холодного пота.

Часам к пяти вечера мы, совершенно изнемогшие от усталости, добрались до того поворота Сегежи, где снова можно было идти в лодке, приведенной из ближайшей деревни. Двигаться далее пешком я уже не мог, так как моя правая ступня обратилась в сплошную рану.

Лечь в лодке после этого пути было счастьем.

Часам к семи вечера мы уже пересекали Линдозеро. Оставалось еще не более двух километров по полотну железной дороги до станции Сегежа. С трудом, ковыляя, я добрался до вагона, и утром мы прибыли исходную точку моего пути – г. Кемь, где меня должен был ожидать миноносец.

* * *

Встреченный в Кеми генералом Скобельцыным, я немедленно принял меры к подготовке последней части моего путешествия. Миноносец уже вышел из Архангельска, оставалось поселиться у себя же в вагоне и терпеливо ожидать его прибытия, пока что окунувшись в мурманские дела.

XIII. Июль

Мой миноносец прибыл, но сейчас же вынужден был начать починку и задержал меня в Кеми дня на три. В этот период вынужденного бездействия я несколько раз виделся с генералом Мейнардом.

Мейнард, как и следовало ожидать, не проявил никакого особого интереса к результатам моей поездки, но отношения наши были все же скорее дружественные. Один раз даже Мейнард обратился ко мне с просьбою поговорить с солдатами Карельского полка, национальности, изобретенной английским командованием. Полк этот начал разлагаться, и нужно было принимать спешные меры, чтобы передать его целиком в ведение русского командования. Полк был собран как раз в районе расположения отличнейшего сербского батальона, что в значительной мере подчеркивало действительность тех угроз, которые я вынужден был высказать карельским солдатам. Ненадежный вид имела эта часть, и снова я подумал об уходе из области всех иностранцев, которые, однако, представляли собою силу, дававшую нам возможность твердо вести воспитание солдат и медленно, но неуклонно вкоренять в них дисциплину.

Наконец миноносец мой починился; 8 июля, ранним утром, в тихую погоду на мачте взвился вымпел командующего войсками, и мы тронулись в путь.

Радостно и грустно было смотреть на наш родной Андреевский флаг, гордо развевавшийся на корме. Этот миноносец был единственным судном в Архангельске. В эту же эпоху в Архангельск из Мурманска направилась «Чесма». Мы обогнали ее в пути. Должен сказать, что появление этого броненосца на рейде произвело угнетающее впечатление на архангельское население. «Чесму» просто-напросто боялись, и лишь официальные заявления, что на броненосце нет снарядов, успокоили панически настроенных мирных жителей.

На нашем миноносце поддерживались все обычаи и порядки прежнего флота. И форма одежды, и прежний устав, и порядок службы – все было, как в добрые старые времена.

В одиннадцатом часу утра показались Соловки. Я решил зайти в монастырь поклониться вековым русским святыням. Около полудня мы подошли к пристани у самой монастырской гостиницы. Я счастлив, что мне удалось тогда посетить этот исторический рассадник истинно национальной культуры на Севере. Что сталось с ним теперь – не знаю.

Меня, жену мою, направлявшуюся со мною в Архангельск, и сопровождавших меня лиц сейчас же принял настоятель.

В обширных покоях квартиры игумена было как-то особенно тихо и спокойно. Стены, завешанные старыми портретами, прекрасная коллекция фотографий всех высочайших посетителей монастыря с их автографами, старинная обстановка – все это создавало совершенно особенное настроение. Революция еще не коснулась этой обители с ее устоявшимся веками укладом жизни.

Отец настоятель благословил меня с женой отлично написанной иконой святых Зосимы и Савватия, основателей монастыря, считающихся в населении покровителями брака и старых бытовых устоев семьи. Кроме того, владыка подарил мне прекрасно изданную историю Соловецкого монастыря, представляющую собою сборник интереснейших исторических дат и документов.

Особенно интересны главы о бомбардировании монастыря англичанами в эпоху Восточной войны. В то время военную силу монастыря представляли пушки чуть не времен Грозного и инвалидная команда в числе 50 человек.

Мы опоздали к службе, и потому после чая, предложенного нам владыкою, пришлось ограничиться обходом главной части монастыря, посещением ризницы и оружейной палаты.

Общий вид монастыря необыкновенно красив, в особенности с моря.

Седою стариною веет от крепостной стены, сложенной из крупных камней, с ее сторожевыми башнями, типичного старорусского «городка». Архитектура монастырских церквей необычайно интересна. Вот сюда надо было ездить добывать настоящий русский стиль, не занесенный хламом чуждой культуры.

Однако надо было торопиться в Архангельск. В четвертом часу мы начали осторожно выходить из бухты.