Год маркетолога - [11]

Пошел снег, и я не хотел, чтобы Ира еще раз шлепала по грязи, поэтому попросил официанта вызвать такси. Мы заказали кальвадос и сидели, обнявшись, на белом ресторанном диванчике. «Я изнасилую тебя», – прошептала она и положила руку мне между ног. «Я готов», – ответил я. Я действительно был абсолютно готов. И эту готовность с успехом продемонстрировал, как только закрылась дверь квартиры.

А в понедельник начались производственные будни, но такие, я бы сказал, очень позитивные производственные будни. Я люблю свою работу. Не хочу, чтобы это звучало пафосно, но именно такая работа дает мне возможность реализовать свои способности и вести достаточно адекватный моим представлениям образ жизни. Я получаю с бонусами и всякими мотивационными программами примерно триста тысяч евро в год. Плюс полностью оплаченная машина, страховка, мобильный телефон и самое главное – четкая перспектива карьерного роста, не зависимая от прихоти главного акционера или акционеров, которые не любят рассказывать, чем они занимались пятнадцать лет назад.

Некоторые мои сверстники имеют миллионы, десятки миллионов, а кое-кто даже сотни, я тоже хочу иметь десятки миллионов. Вопрос – какой ценой. Я не уверен, что соглашусь заплатить любую цену, хотя Ирина, например, говорит, что, не будь у нас квартиры, может, и заплатил бы. Не знаю. Не уверен.

Короче, понедельник начинался с бюджетного комитета, и это было довольно скучно. Потому что итоги предыдущего месяца мы примерно и так знали и нас уже интересовал месяц настоящий. Андрей говорил, что его интересует месяц будущий. Но нынешнее совещание было особым. По итогам февраля обнаружилось существенное (на три процента) снижение маржи по нашему самому продаваемому продукту. Более того, оказалось, что снижение – это не случайный выброс, который можно объяснить – например, крупным государственным контрактом, где пришлось дать большую скидку заказчику, или большой скидкой дистрибьютору, чтобы он мог урегулировать отношения с заказчиком. Оказалось, что это уже тенденция, которую прозевали в декабре и январе – по причине бесконечного празднования Нового года и всеобщего январского гуляния, а в феврале – из-за нашего отсутствия в Москве.

Девушка из финансового департамента ознакомила нас с цифрами, ответчиком должен был выступить менеджер, отвечающий за данный продукт. Но слово взял Андрей.

– Уважаемые коллеги, давно вас всех не видел, почти соскучился. – В ответ сдержанные улыбки. – Надеюсь, что вы хорошо отдохнули, теперь, в последнем месяце квартала, можно и поработать, – это было не очень справедливо, потому что в отличие от Андрея и нас остальные работали давно. Но я поторопился с критикой, поскольку именно это была прелюдия к основной теме. – Вы мне можете возразить: Андрей Николаевич, это поклеп, в отличие от вас мы на рабочих местах уже с середины января и продолжаем буквально портить зрение, не отрываясь от экрана монитора. Не буду спорить. Но я имел в виду не присутствие на рабочем месте, а работу. В чем же разница, спросят наименее дальновидные и наиболее безбашенные. Отвечаю: разница в результате. Работа всегда приносит результат, пребывание на рабочем месте – иногда, по случаю. А поскольку результаты января и февраля у нас, как бы это сказать помягче, хреновые, я делаю вывод, что работа еще не начиналась. И как мы только что увидели по итогам двух месяцев, отставание по валовой прибыли у нас полтора миллиона в сравнении с планом и миллион в сравнении с прошлым годом. При этом, что характерно, расходы за тот же период на полмиллиона больше, чем в прошлом году, то есть жить стало лучше, жить стало веселей. – Он говорил спокойно, неторопливо, но этот тон не мог ввести в заблуждение тех, кто давно знал его. Андрей нечасто подолгу выступал на совещаниях, и раз уж он затеял этот монолог, значит, имел что сказать. – У меня есть такое предчувствие, – он посмотрел в мою сторону, поскольку ответчиком был мой подчиненный, и я понял: тот факт, что я предварительно не ознакомился с его презентацией, является конкретно моим проколом, – есть такое предчувствие, что уважаемый Михаил расскажет нам сейчас все, чему его научили в бизнес-школе, со всеми графиками и картинками. А дальше интуиция говорит мне, что в конце этой лекции, рассчитанной на сколько? На сорок минут? Да, спасибо. Так вот, в конце этой лекции мы так и не узнаем, куда, на хрен, делись эти полтора миллиона. И я очень хочу, чтобы интуиция меня подвела. Поэтому предлагаю уважаемому Михаилу начать с конца, то есть с выводов. Потому что, если я прямо сейчас узнаю, что ответа у нас нет, это будет полбеды, а если через сорок минут, это будет большая беда. Сразу хочу сказать, что я понимаю под ответом. Ответ – это как мы в марте сделаем то, что должны по плану, плюс компенсируем эти долбаные полтора миллиона. И это задача минимум. Поскольку, как вы догадываетесь, наша славная штаб-квартира ожидает от нас не полтора миллиона минус, а полтора плюс. Предложение принимается?

Михаил посмотрел на меня, не зная, что ему делать, а потому выбор у меня был небольшой. Я не мог просто так «слить» его на глазах у всех, и потом во всем этом была часть и моей вины.