Год Крысы. Путница - [9]

Смотрел и Альк, метко кидая в рот орехи из её кулька. «Пока я тут стоять буду, всё сожрёт!» — мелькнуло в голове у Рыски, но тут же напрочь вылетело. Парни, которых она опередила, громко перебрасывались шуточками, от которых начинали хихикать и окружающие. Девушки-ровесницы глядели ободряюще, шикая на дружков. Что же им рассказать-то? Рыска торопливо перебрала в памяти свои лучшие байки. Страшные и печальные, пожалуй, не стоит — не то у людей настроение. Надо что-нибудь весёленькое и всем — а не только хуторянам — понятное…

Тут Рыска заметила девочку лет семи, прижавшуюся к самому помосту и росточком едва ли с него. Бедно, но чистенько одетая, гладко причёсанная, а на конопатой, обращенной к сказительнице мордашке такое восхищение, что грех обмануть ожидания.

— В одной… — Рыска сразу поняла, что говорить надо намного громче, почти кричать. — В одной маленькой веске жила-была девочка, круглая сирота…

Толпа притихла, как дикий зверь, завороженный человеческим голосом. Можно было уже не так рвать глотку, изобразить и хрипатое лесное чудище, и визгливую бабу…

Первой шутке сдержанно улыбнулись, вторая заслужила несколько смешков, а потом словно снежный ком с горки сорвался. Чем охотнее отзывались на байку люди, тем искусней становилась рассказчица. Обилие народа уже не смущало — напротив, наполняло вдохновением, как птичьи крылья ветром. Рыска больше не стояла столбом: махала воображаемым мечом, скакала по помосту за корову, «чаровала» скрюченными пальцами за злого колдуна и за него же падала на колени, моля добру девицу не убивать его, почти совсем раскаявшегося…

Тем временем, великий мудрец — видать, привлечённый громовым хохотом — вернулся и встал у помоста, внимательно слушая. Вокруг него тут же образовался почтительный кружок.

— …и вернулась она домой с победой, — девушка закончила и выпрямилась, переводя дыхание и убирая с мокрого лба выбившиеся из косы и налипшие прядки.

Восторженный рёв толпы стал Рыске лучшей — но не единственной наградой. Не успели отзвучать хлопки, крики и свисты, как по помосту застучали монетки. Одна подлетела к самым ногам сказительницы, и девушка, нагнувшись, подобрала её и сжала в кулаке. Вот оно счастье — получать деньги за то, что умеешь и любишь больше всего!

Кто-то швырнул и тухлое яйцо, расквасившееся о доски и запачкавшее несколько монет, но это почти не омрачило Рыскиного торжества. Жар, невесть когда присоединившийся к зрителям, расторопно стянул шапку и начал собирать в неё выручку. Даже из яичной лужи не побрезговал вытащить.

— Ещё, ещё! — одобрительно орали вокруг. — Что там дальше с девкой было-то? А корова так и ускакала?

Воодушевленная Рыска не прочь была продолжить, но тут на помост степенно, по ступенькам, поднялся мудрец Невралий. Зорко осмотрелся, гася шум, как ворвань волны, и мягко, по-отечески обратился к благоговейно уставившейся на него девушке:

— Очень, очень похвально, милая. Язык у тебя хорошо подвешен, да и история забавная, необычная. У тебя определённо есть дар сказительницы, и немалый…

Рыска зарделась, чувствуя себя так, будто сама Хольга спустилась с небес, дабы похвалить её за праведную жизнь.

— …поэтому мне больно глядеть, как ты растрачиваешь его впустую, — со вздохом закончил мудрец.

— Где ж впустую? — опешила девушка. — Вон как мне хлопали! Боль… Не меньше, чем вам, — деликатно поправилась она.

— Верно — потому что ты говорила то, что они хотели услышать, — грустно укорил мудрец. — Шуточки, прибауточки, герои даже перед боем друг друга поддразнивают… Пена на волнах истины.

Рыска по-прежнему ничего не понимала.

— А разве это плохо? Мне нравится веселить людей, им нравится смеяться, все довольны…

— Девочка! — в праведном возмущении воздел руки сказитель. — Свинья тоже довольна, когда ей чешут пузо. Людей же надо не развлекать, а увлекать! Пробуждать их разум, заставлять задумываться о вечном, просвещать и прививать мораль!

— Но это же была сказка, — растерянно пробормотала Рыска. — Разве она не может быть просто доброй и весёлой, чтоб люди хоть ненадолго забыли о своих бедах?

— Настоящий мастер, — мудрец нравоучительно поднял палец. — Не должен растрачивать талант на такую ерунду. Если ты не будешь работать над собой, он уйдёт, как вода сквозь пальцы, оставив в горсти только избитые шуточки, над которыми не станут смеяться даже самые преданные в прошлом слушатели… И тогда ты наконец захочешь сотворить истинный шедевр красноречия, но уже не сумеешь и с горя повесишься на вожжах в коровнике.

Рыске показалось, что её щеки превратились в два угля, пышущие жаром на три шага вперёд. Как это — ерунда?! Да она в детстве только такими сказками от «вожжей» и спасалась! Девушка хотела возразить, даже слова половчее друг к другу в уме пригнала, но тут мудрец всё с той же благожелательной улыбочкой ткнул пальцем в монетку, которую Рыска безостановочно крутила в пальцах, и заметил:

— А ты нервничаешь, девочка! Значит, сама чувствуешь, что неправа.

Это было так подло и обидно, что ответная речь застряла у Рыски в горле, а взамен из глаз брызнули слёзы. Ну конечно, она нервничает: незнакомый город, первое в жизни выступление, беседа с таким великим и уважаемым человеком… Но какое отношение это имеет к предмету спора?! А вокруг ехидно захихикала толпа — та самая, что минуту назад так горячо ей рукоплескала. И начала поддакивать: верно-верно, куда тебе, весковой синичке, до благородного журавля. Самодовольное лицо мудреца поплыло у Рыски перед глазами, в ушах зазвенело.