Год Крысы. Путница - [10]

Доски под ногами дрогнули: на помост вскочил ещё один человек. Подошёл к Рыске со спины, вежливо оттеснил её в сторону и, широкой улыбкой призвав собеседника к вниманию, выдал длинную витиеватую фразу на саврянском языке.

Похоже, оный входил в число известных мудрецу одиннадцати, ибо сказитель потрясённо разинул рот, но им не воспользовался.

Альк улыбнулся ему ещё раз, отвесил ироничный поклон и, ухватив девушку под локоть, свёл с помоста и потащил сквозь толпу. Вслед им понёсся многоголосый гогот, но над кем — непонятно.

— Что ты ему сказал? — Рыска неуверенно упиралась и оглядывалась, но саврянин неумолимо тянул её прочь с площади.

— Да так, всего понемножку. О прелестях юной самки коровы, резвящейся на весеннем лугу после сытного обеда. О долгом и извилистом пути, который, несомненно, приведёт уважаемого собеседника к исполнению его тайной мечты. О совершенстве ствола тополя, чья форма идеально подходит для…

— Альк!!! — наконец осенило Рыску. — Ты что, обложил мудреца матом?!

— Вообще-то я собирался оттягать его за бороду, — с сожалением признался саврянин, — Но ради праздника решил проявить вежливость и тактичность.

— Ты с ума сошёл! — Рыска остановилась. Альк — нет, и теперь девушка ехала башмаками по гладкой брусчатке, как волокуша за волом. — Это же великий мыслитель, он старше и мудрее нас, вместе взятых!

Саврянин жалостливо покосился на спутницу:

— Рыска! Этот тип мудрее тебя лишь потому, что лучше треплет языком! А нёс он полную чушь, облекая её в красивые выспренние слова.

— Мы должны вернуться и извиниться! — настаивала девушка. Она даже попыталась сесть на землю, но оказалось, что ткань штанов скользит ещё лучше, а протирается в разы быстрее. К тому же, саврянину одобрительно засвистели и заорали из окон какие-то пьянчуги: «Так её, потаскушку! Ишь строптивая какая попалась!».

— Мы? — Альк, мерзавец, показал им победно согнутую руку.

— Хотя бы я!

— Чтобы он снова начал над тобой издеваться?

— Слово нужно побеждать словом, а не кулаком!

— А я что сделал?

— Я имею в виду — мудрым словом!

Переулки надежно погребли вид на площадь, и Альк наконец остановился, выпустил Рыскино запястье.

— Мудрость рождается в споре равных, а это было избиение младенца, да ещё на потеху публике. Такие велеречивые узлы безнадежно распутывать, их можно только хорошенько рубануть.

— Но толпа…

— Что — толпа? Она как ребёнок: тянется за цветастым фантиком, даже если внутри полное дерьмо. Ручаюсь — девять из десяти слушателей вообще не поняли, о чём вещал этот «мудрец», но им очень хотелось показаться умными.

Рыска понурилась, чувствуя себя выжатой, как виноградный жмых — одни царапучие семечки да горькие шкурки. Сок же остался там, на площади, жадно выпитый толпой.

— Зря я вообще туда полезла… — пробормотала она.

— Да ладно, — отмахнулся Альк. — Я тоже постоял, послушал. Здорово треплешься, тебе бы в балагане выступать. Надеюсь, твой дружок успел прихватить шапку? Там вроде даже серебро блестело.

— Тебе правда понравилось? — недоверчиво встрепенулась Рыска. — А мудрец сказал…

Саврянин фыркнул:

— Ещё бы, он ведь тоже в шапку заглянул. Которая могла бы быть его. Выбрось из головы, у тебя там и так мало места для умных мыслей.

Тут Рыску с Альком наконец догнал Жар — он действительно задержался, собирая монеты, а потом ещё прохожих пришлось расспрашивать, куда саврянин с девицей пошли.

— Там до сих пор потеха, — с гнусным хихиканьем сообщил вор. — Мудрец принялся какой-то стих читать, прочувственный — аж зубы сводит. А в толпе нет-нет да как захохочут! Сказитель-то улыбается, едко отшучивается, а глаза злые-презлые.

Рыска до конца так и не успокоилась, но повеселела. Особенно когда Жар торжественно вручил ей шапку с деньгами.

— Может, вправду сказительницей заделаться, а? Мне понравилось! И доходно так, оказывается…

— Если бы, — разочаровал её Жар. — Сегодня праздник, вот толпа и собралась, весёлая да щедрая. А ежели каждый день тут байки травить, то хорошо если десяток человек остановится. К тому же, тогда помост выкупать придётся, а ещё стражникам платить, чтоб пьянь и дураков гоняли… Ну его к Сашию!

— А это что? — возмутилась девушка, указывая на по-прежнему болтающуюся у Жара за спиной гитару.

— А? — вор крутанулся, решив, что Рыска заметила кого-то позади. Злосчастная покража мотнулась вместе с ним. — Ах это… Слушай, совсем про неё забыл! Ничего, в следующий раз отдам.

— А вдруг мы этих цыган больше не встретим?!

«Вот и прекрасно», — читалось в глазах Жара.

— А я купца нашего нашёл! — поспешил сообщить он. — Ну то есть узнал, где он живёт. Тут недалеко, даже коров можно не забирать. Идём?

— Ага, — согласилась Рыска, покосившись на Алька. Саврянин резко помрачнел, но, не сказав ни слова, развернулся в указанную вором сторону.

Идти действительно пришлось не долго, десять щепок и два поворота, однако на месте кредиторов поджидало разочарование: дверь скобяной лавки была заперта на висячий замок, даже стучаться нет смысла.

— А это точно его дом? — усомнилась Рыска.

— Точно-точно, сказали — над лавкой живет, вход один, — друг так обиженно уставился на замок, словно лично у него, Жара, с Матюхой было уговорено о встрече, а тот подвёл.