Год длиною в жизнь - [17]

Я несколько раз попытался открыть рот, чтобы ответить, но тщетно.

— Клянусь, твоя бабка подстроила все это заранее, — прошептал я наконец. — Столько голубей никак не могли собраться в одном месте случайно и обделать только твоего отца.

Дьюи согласно кивнул.

— Она была злобной старой дурой, чувство юмора у нее было извращенным… И она постоянно пилила его за то, что он такой скупердяй и дешевка.

Я набрал полную грудь воздуха, чтобы передохнуть.

— Твой отец запросто мог прикрыться своей бляхой, как щитом.

Мы хохотали до колик в животе, а гости скорбно кивали головами, присоединяясь к нашей безудержной скорби. В конце концов, мы оба были благодарны небесам за столь странное знамение. «Уж если бабка пробралась наверх, то нам теперь наверняка ничего не грозит».

* * *

На миг я вернулся в настоящее и подумал: «Даже мои детские воспоминания омрачены мыслями о смерти». Но сейчас смерть уже заглядывала мне в глаза и выглядела совсем не смешно. «Быть может, это будет не так уж плохо, если люди в последний раз посмеются надо мной?» — спросил я себя. Но, представив себе лица Мэдисон и Пончика, я постарался отогнать эту мысль. «Стоит придумать что-либо более значимое и выразительное», — решил я.

* * *

Итак, вернемся к моему детству, где смерть оставалась удачной шуткой — пока не коснулась меня лично.

Через год после того, как бабка Дьюи испустила последний вздох, та же участь постигла и мою мать. Тогда мне было уже шестнадцать, и я ухаживал за ней, пока она умирала: подмывал ее, переодевал, кормил и делал все остальное, что делают примерные сыновья в гораздо более зрелом возрасте.

В то утро, когда она умерла, я держал ее за руку, и сердце мое едва не разорвалось от горя, когда она прошептала: «Простите, что я не могу побыть с вами подольше, мальчики». Ее преждевременная смерть наполнила меня странной смесью любви и жалости. Ни мгновения своей жизни мать не прожила для себя, а всегда только для меня и моего брата. Она беззаветно любила нас обоих — причем настолько сильно, что я до сих пор ощущаю ее любовь.

После ее смерти я вдруг понял, что дома меня больше ничто не удерживает. Сняв квартиру у своего дяди Бенни, я быстренько встал на крыло и вылетел из гнезда. Вы знаете, как это бывает. Когда у вас есть быстрая машина, кажется, что вы уже знаете ответы на все вопросы.

* * *

Моим первым и последним соседом по комнате стал барабанщик, так что кровати нам пришлось поставить друг над другом — иначе места для барабанов Мэтта не нашлось бы. За аренду мы платили намного больше, чем следовало бы. Единственное достоинство квартиры заключалось в том, что в арендную плату было включено отопление. Обладая обостренным чувством справедливости, мы постарались по максимуму воспользоваться этим преимуществом. Когда весь остальной мир замерзал, покрывшись коркой льда, мы расхаживали по комнате в одних трусах, распахнув входную дверь настежь. Обставлена наша квартира была в соответствии с непритязательными вкусами людей, не имеющих денег. Единственной приличной вещью в ней смотрелась новенькая и дорогая стереосистема. К концу первой недели я убедил Мэтта в том, что он может повысить свой авторитет и кредитоспособность, взяв ее напрокат. Он с радостью согласился.

Это был тест на выживание с самого начала, поскольку матерей, которые взяли бы на себя выполнение незаметной, черной работы, у нас не было. Полагаю, вопрос заключался в расстановке приоритетов — нам пришлось научиться стирать свои вещи, зато убирать постель необходимости не было. Действительно, какой смысл заправлять то, чему все равно предстояло смяться вновь через каких-нибудь несколько часов? Приготовление еды превратилось в настоящую забаву. На плите неизменно стояла сковородка, обляпанная застывшим свиным салом. Оставалось лишь разогреть ее да побросать в коричневое кипящее масло все ингредиенты, которые мы полагали съедобными. Пиво стало основным продуктом питания в нашем рационе, и я счел себя обязанным взять несколько уроков злоупотребления им: кровать ходила подо мной ходуном, рвота фонтаном опорожняла желудок, и на следующее утро я просыпался с раскалывающейся от боли головой. Юность иногда бывает безрассудно жестокой по отношению к себе.

Хочешь не хочешь, но нам пришлось устроиться на работу. Мэтт подрабатывал мойщиком посуды в индийском ресторанчике за двадцать долларов в неделю. После первой же смены, проснувшись, он обнаружил, что его новенькие кроссовки буквально кишат муравьями. А ведь он уже и так был в долгах, как в шелках. Что до меня, то я выбрал себе другой род деятельности. Я начал работать у МакКаски, в деревообрабатывающем цеху, который изготавливал огромные деревянные барабаны для компаний, производящих кабель и проволоку. На третий день работы, когда я шлифовал катушку ленточной машинкой, до моего слуха донесся жалобный вопль взрослого мужчины:

— Мамочка!

Стерев со стекол очков древесные опилки, я увидел Томми Бигелоу, оператора циркулярной пилы, который прижимал к животу правую руку. По неосторожности он сунул ее под зубья пилы, и она отхватила ему верхнюю фалангу пальца, словно это была шкурка от банана. Это был кошмар. Кровь хлестала, забрызгав все вокруг. Бригадир вызвал карету «скорой помощи», вручил фельдшеру отрезанный палец Томми, обернулся и рыкнул на рабочих, разгоняя их по местам. Когда я вернулся к шлифовке, бригадир похлопал меня по плечу.