Год девственников - [67]

– Нет, не почувствовала. Может, я находилась в ней недостаточно долго. Я была так рада видеть Дона.

– Если он заговорит об этом с тобой, не давай ему понять, что ты боишься. Просто скажи, что она не может причинить ему никакого вреда. И знаешь, это странно, но я и вправду уверен, что она не желает ему вреда, а просто хочет заполучить его. И еще скажу вот что. Как только к Дону придет смерть, мать тоже исчезнет, потому что она более всего плод его воображения.

– Но если тебе тоже кажется, что она здесь?

– Наверное, потому, что я тоже вообразил ее себе. Любовь и ненависть могут вызвать любой призрак. По крайней мере, я себе это так объясняю. Вот нас трое, трое мужчин. Любовь Дона – или какие он там чувства к ней испытывал – превратилась в ненависть из-за ее ненормальной страсти к нему. А что касается меня: то, как она относилась ко мне все эти годы, заставило меня ее возненавидеть. Да, почти возненавидеть. Стивен же просто боится ее – для него она создана его страхом. Вот, – Джо вздохнул, – это единственное объяснение, которое я могу дать. Мы все трое можем сказать, что она все еще присутствует в комнате. А так как самые сильные чувства – это те, которые она и Дон испытывают друг к другу, то именно Дон почти видит ее, если и не в самом деле видит. Я говорил уже, что, как только Дон умрет… умрет с миром, ее тоже больше не будет здесь. Еще я думаю, что она не сможет удержать его, поэтому вместе они не придут сюда.

– Странные вещи ты говоришь, Джо, – голос Аннетты звучал тихо. – Это противоречит всем догматам нашей религии, разве не так? Приход сюда, встреча с возлюбленными, отпущение грехов, вечная жизнь, царство Божие… Что ты на все это скажешь?

– Это по большей части мифы. Не удивляйся. Да, я хожу на службы, на исповедь, твержу молитвы по четкам. Но все время я протестую. Я поговорил об этом с отцом Рэмшоу, и он с присущей ему добротой и благочестием сказал, что сомнения пройдут. Каждый истинный христианин проходит через это, сказал он. И вот сейчас сомнения добрались до меня, но случилось так, что они, напротив, почти переросли в уверенность. И все же это требует больших сил – низложить Бога, покончить с ним совершенно. Не думаю, что я настолько силен. Но ты не волнуйся так.

– Я не волнуюсь, Джо, я просто удивлена. Ты облек в слова те чувства, которые я испытывала, находясь в женском монастыре. Некоторые из сестер были как ангелы, некоторые – как дьяволы. И если бы не отец Рэмшоу, я бы взбунтовалась открыто уже давно. Особенно получив нагоняй от отца Коди. Знаешь, он отпустил мне мой грех, наш с Доном общий грех, и наложил на меня длительную епитимию. Он сказал, что я должна бранить свою плоть.

– Не может быть! Тебе надо было рассказать об этом отцу Рэмшоу.

– Не думаю, что отцу Рэмшоу стоит говорить об отце Коди. Странно, правда? – Аннетта улыбнулась. – Я знаю, что эти двое люто ненавидят друг друга. Служители Бога живут в одном доме, а не выносят даже вида друг друга. Хотя что нам до этого? Это не имеет отношения к делу.

– Да, дорогая, так и есть. Ну а теперь давай иди – что-нибудь поешь. А потом, как сказала тебе сиделка, возвращайся и накорми свою Фло… Они уехали сегодня утром, ты знаешь?

– Знаю. Они еще раз звонили в больницу.

– В самом деле?

– Да, звонили.

– Очень мило с их стороны. Я думал, что они прямо отправились в свой путь. Ну, как бы там ни было, тебе нужно отдохнуть. Но не в этой комнате. Наверху Пэгги уже приготовила гостевую комнату вместе с примыкающей к ней туалетной, которую она переделала в детскую. Так что для тебя все готово.

– Вот это и вправду очень мило. – Аннетта встала и подошла к обеденному столу. – А ты в последнее время не проезжал мимо коттеджа? – тихо спросила она.

– Я заглядывал в него по крайней мере через день. У меня было неподалеку одно дело с клиентом, поэтому мне это было легко. И я не понимаю, почему его называют коттеджем. Там же девять комнат и полтора акра земли. Это маленький особняк. Ты будешь в нем счастлива, дорогая.

Она долго, очень долго смотрела на него, ничего не говоря. Молчал и Джо. Он чувствовал, какую бестактность сказал: одна с ребенком – и счастлива среди девяти пустых комнат.

13

С тех пор как Аннетта с ребенком вернулась домой, Дон прямо расцвел. Дышать ему стало легче. Он уже меньше жаловался на боль. Доктора, казалось, были довольны им, и он уже перешучивался с отцом Рэмшоу. Через две недели после возвращения Аннетты в комнату Дона вошел его отец, протянул к нему обе руки, и они обнялись.

Одна сторона лица Дэниела все еще оставалась очень бледной. Дэниел прихрамывал и заметно сбавил в весе.

Они болтали о пустяках до заката, пока не наступила пора пожелать друг другу спокойной ночи. Вдруг ни с того ни с сего Дэниел взял сына за руку и сказал:

– Ее здесь нет. Запомни, дружок, ее здесь нет. Она ушла навсегда.

– Ты ее не чувствуешь, папа?

– Нет. Нет. Я не чувствую ее, разве только синяки, которые она оставила по всему моему телу. Вот это ощутимо. А больше ничего.

– Она здесь, папа. Она была здесь с той самой минуты, как умерла.

– Полно, Дон.

– Об этом нет смысла говорить, папа. И я – не единственный. Почему, как ты думаешь, Стивен не сидит здесь, болтая без умолку? Он не подходит к моей комнате уже много дней. Он лежит в постели, вроде как с простудой. Так вот: Стивен знает, что она здесь. И Джо тоже знает.