Год багульника. Весенняя луна - [35]

— Не бойся, они спят так крепко, что их даже громом не разбудишь. Детям ведь нечего бояться, потому их сон так спокоен. Сильфины живут здесь, пока матери не придут и не заберут их: в храме они в безопасности, им не страшны ни дождь, ни град, ни дикие звери — в прочных стенах есть свои преимущества…

Сигарт осторожно прошел за сильфой вглубь храма — несмотря на слова Хеги, он старался не шуметь. На возвышении в торце здания стояла большая чаша на тонкой ножке, высеченная из цельного камня; судя по обгорелым остаткам веток и листьев на ее дне, она предназначалась для воскурений. Сигарт подумал было, что сильфа станет разжигать огонь, но она прошла мимо постамента, подошла к нише в стене и вынула оттуда большую шкатулку. Хэур с интересом следил, что она будет делать дальше.

Поставив ларец на столик, Хега открыла крышку. К удивлению Сигарта, внутри не было ничего, кроме груды маленьких деревянных щепок — шкатулка была почти доверху заполнена ими. Сильфа взяла одну из них и положила себе на ладонь так, как будто это была настоящая драгоценность.

— И что же это такое? — разочарованно спросил хэур.

— Это — сердцевина из ствола сикоморы. Много лет назад в нее попала молния — удар был настолько сильным, что она разлетелась на тысячу мелких щепок. Но, несмотря на то что дерево погибло, сила, заключенная в его древесине, сохранилась. С тех пор каждый из детей воздуха всегда носит при себе его часть — благодаря ей он может позвать меня на помощь в случае опасности. Элефты чувствуют каждое живое существо, точно матери своих детей — услышав призыв о помощи, они могут точно указать мне, где случилось несчастье.

Она с благоговением протянула щепку Сигарту.

— Вот, возьми — кто знает, может, она спасет жизнь и тебе.

Хэур осторожно взял странный подарок двумя пальцами.

— Но что мне с ней делать?

— Просто носи с собой, а если тебе понадобиться моя помощь, достань и позови меня: через мгновение я появлюсь рядом с тобой. Только учти, ты сможешь вызвать меня лишь один раз — распорядись же им мудро…

Серые глаза Сигарта подозрительно сузились.

— Почему ты так заботишься обо мне? Я ведь не сильф, и даже не эльф.

Несколько мгновений Хега, не мигая, смотрела прямо ему в лицо. Сигарта передернуло от этого взгляда. Наконец, Хранительница улыбнулась и просто сказала:

— Потому что тобой управляет смерть — я вижу это. Она настолько сильна в тебе, что окутывает своим крылом не только тебя, но и тех, кто оказался рядом с тобой. Мое же царство — это жизнь, и я помогаю тебе, чтобы хоть немного восстановить равновесие. Кроме того, мне кажется, каждый лишний день твоей жизни значит очень много — намного больше, чем ты можешь себе представить…

— Это Моав тебе наговорила?! — обозлился хэур. — Она ошибается! Она еще совсем молодая и придает слишком большое значение некоторым вещам.

— Зато ты, по-моему, наоборот, совсем не придаешь значения тому, чему бы следовало. Например, той силе, что связывает вас с Моав: ты хочешь разорвать эту связь, даже не поняв, для чего она тебе дана.

— Я не хочу вмешиваться в то, в чем ничего не понимаю, — твердо, ровным голосом ответил Сигарт. — Эльфийские тайны относятся именно к этим вещам. И еще я не хочу видеть Моав несчастной, а со мной она может быть лишь несчастлива.

— Ты вправе поступать так, как считаешь нужным, однако не следует забывать, что воля Эллар сильна, и раз отступив от нее, ты можешь нарушить предначертанный ход событий.

— По-твоему, было бы правильнее заставить страдать бедное существо, виновное лишь в том, что послушалось своего сердца?!

Хега улыбнулась, не глядя на хэура.

— Мне кажется, ты недооцениваешь свою кейнару… Ее сердце — отражение света самой Эллар, едва ли стоит спорить с ним. Конечно, выбор за тобой, но мне кажется, желая оттолкнуть Моав, ты больше думаешь о себе, нежели о ней.

Она снова подняла на Сигарта прекрасные темные глаза. На этот раз он выдержал ее взгляд.

— Тот, кто не принимает бой, заранее проигрывает, — сказала Хега.

— А тот, кто вступает в битву, зная, что обречен на поражение, губит не только себя, но и тех, кто ему доверился.

Сильфа опять улыбнулась — на этот раз более искренне.

— А ты умнее, чем я думала, — проговорила она своим глубоким теплым голосом — Сигарту показалось, будто его погладила мягкая рука. — Похоже, Моав не ошиблась… Что ж, мне больше нечего тебе сказать — ты давно уже вышел из возраста моих подопечных!

Она рассмеялась тихим смехом. Напряжение, державшее Сигарта все это время, спало — теперь перед ним была всего лишь женщина, всю свою жизнь посвятившую детенышам. Заметив, что он все еще сжимает в руке подаренную щепку, он бережно спрятал ее во внутренний карман куртки, поклонился Хранительнице и зашагал обратно через лес.

***

Прошло еще два дня. Сигартом начало овладевать беспокойство, он не привык подолгу жить на одном месте, особенно без дела. Однажды днем, он, не выдержав, подошел к велларе.

— Моав, здесь очень хорошо, но может, двинемся дальше?

— Но ведь нас будут ждать только через пять недель.

— Я знаю, — не отступал хэур. — Но возможно, мы сможем за это время разузнать что-то о том, куда идти дальше… В любом случае, не стоит тратить время зря.