Год багульника. Весенняя луна - [10]

Хэур некоторое время гладил ее тонкую белую спину, а потом заснул, все еще обнимая ее. Чуть заметное прикосновение разбудило его. Он открыл глаза — было раннее утро, рассвет лишь начинал брезжить, все вокруг — окутано серой дымкой, прямо над ним — склоненное лицо Моав. Она выглядела печальной, Сигарту показалось, что она недавно плакала. Уж не сон ли это?.. Еще не совсем проснувшись, он потянулся, ласково потрепал эльфу по щеке. Она вдруг схватила его руку и быстро поцеловала ее.

— Прощай… — прошептала она.

— Что?

Ничего не ответив, она поднялась и в следующее мгновение растворилась в предрассветных сумерках. Давно привыкший к странному поведению подруги, Сигарт не стал преследовать ее. Моав часто исчезала куда-то, но всегда возвращалась; к тому же, он слишком хотел спать — перевернувшись на другой бок, он мигом снова погрузился в сон.

Когда он проснулся утром, эльфы все еще не было, не появилась она и днем. Удивительно было то, что она ушла, забрав с собой свои вещи — обычно она оставляла их в лагере. Сигарт встревожился. Оставив сумку на поляне на случай, если Моав вернется в его отсутствие, он несколько часов бродил по лесу, надеясь напасть хотя бы на какой-то след эльфы, но она словно сквозь землю провалилась. Ни следа, ни волоска, ни одной сломанной веточки! Ничего, за что можно было бы зацепиться!

Уставший, Сигарт вернулся в лагерь, но Моав сюда не приходила. Сев на землю, он стал восстанавливать в памяти события последних суток. В памяти всплыла минувшая ночь — какой странной была Моав, как грустно звучали ее слова… Сигарт закрыл лицо руками. Он понял — это было прощание! Маленькая эльфа покинула его, как он того так часто хотел. Оглушенный этим открытием, он некоторое время сидел неподвижно. Мысли не слушались его, сердце бешено колотилось в груди. Чем он обидел ее?! Почему она оставила его?! Он ждал до глубокой ночи; когда же понял, что ждать больше нечего, лег спать — удрученный, растерянный, точно потерявший что-то.

Наутро ничего не изменилось, Моав не появлялась. Смирившись с утратой, Сигарт двинулся в путь один — больше сидеть на одном месте не было смысла. Дорога оказалась куда менее радостной, чем он ожидал — он и не думал, что так сильно привык к эльфе. Ему стало как-то скучно и неинтересно шагать сквозь весенний лес, не радовали ни проклюнувшиеся стебельки ландыша, ни нежно-фиолетовые фиалки — что за польза в них, если они не радуют Моав? Теперь он проходил за день больше — во-первых, длинные переходы не оставляли времени на глупые мысли, а во-вторых, путешествуя с эльфой, он невольно подстраивался под нее — сам же он мог проходить намного большие расстояния.

За последующие два дня он прошагал столько, сколько раньше они раньше преодолевали за четыре. Он выходил с первым лучом солнца и начинал искать место для ночлега уже в темноте. Такие длинные переходы давали о себе знать — к вечеру он просто падал с ног от усталости. В один из вечеров у него даже не хватило сил, чтобы поужинать — сон сморил сразу с наступлением темноты; Сигарт провалился в него, как в яму. Но поспать до утра так и не удалось.

Незадолго до рассвета его разбудил шорох. Он упруго вскочил с земли, сон как рукой сняло. Звук раздался еще раз — как будто ветка хрустнула под неосторожной ногой. Хэур замер. Он был уверен, за ним кто-то следит, и этот кто-то ходит на двух ногах. Хищник — а заинтересоваться хэуром мог лишь крупный хищник — едва ли стал выдавать свое присутствие, так мог вести себя только человек или ему подобные. Сигарт рысью скользнул в чащу, пятнистая шкура мелькнула среди деревьев. Уж он-то не оплошает, никто и звука не услышит!.. Сделав круг, он на мягких лапах подкрался к месту, где слышал хруст. Дыхание замерло у него в груди — прямо в десяти шагах от него темнела чья-то фигура. Ночной гость был закутан в плащ до самых пят, так что нельзя было даже предположить, насколько он опасен. Хэур подобрался чуть ближе, тихо залез на нависшую над землей толстую ветку и застыл там; кошачьи глаза вспыхнули блестящими зелеными точками. Теперь сомнений не оставалось — некто в плаще пришел за ним: затаившись, незнакомец наблюдал из засады за местом, где только что спал Сигарт. Необычайное хладнокровие вмиг овладело Сигартом — с непрошеными гостями у хэуров разговор короткий: один прыжок — одна жертва. Не зря учителя в Цитадели любили повторять молодым рысям: «Чтобы принять решение, настоящему воину достаточно лишь одного вдоха и выдоха»…

Хэур прицелился, прыгнул вниз. Раздался пронзительный крик, рысь и ее противник повалились на землю, просторный капюшон сбился набок. Отпрянув, Сигарт обернулся собой.

— Моав! Ты?! Что ты здесь делаешь?

— Лежу, приваленная большим и тяжелым хэуром, — недовольным тоном произнесла эльфа, пытаясь вылезти из-под него, но лицо ее сияло улыбкой.

Сердце Сигарта бешено запрыгало в груди, он вдруг почувствовал, что и сам улыбается.

— Ну, если это твоя единственная проблема, то ее легко решить, — сказал он, и глаза его радостно блеснули в темноте.

Глава 4. Бойся львицы и птиц, когда их много

Они снова были вместе. Днем, ночью, под дождем и солнцем — они больше не расставались. Сигарт не знал, почему Моав вернулась — неужели только из-за кейны? - но в любом случае, был рад ее возвращению.