Год багульника. Осенняя луна - [23]

Вскоре сын солнца и маленькая веллара стояли на высоком скалистом берегу, далеко внизу плескалась вода, а в обе стороны от них бесконечной грядой тянулись скалы. Бело-серые, они казались выгоревшими на солнце; на краю обрыва, следя за эльфами бусинками глаз, сидели крупные чайки. Молодой краантль зажмурился и глубоко вдохнул свежий соленый ветер. Эх, до чего же хорошо! Ощущение невероятной свободы наполнило его всего — свободы, которую может дать лишь морской простор. Мысль о скорой смерти липкой тенью скользнула в голове Кравоя, но он тут же отогнал ее — такой день не для похоронных дум.

Налюбовавшись морем, Моав, не спеша, слезла с коня, Кравой сделал то же самое. Эльфа приставила ладошку к глазам.

— Дальше будем идти по скалам, — сказала она и кивнула на убегающую вдаль скалистую кромку.

— А что там?

— Надо дойти до одинокой скалы в форме зуба — там мы сможем встретиться с Седной. Коней лучше оставить здесь, не стоит их тащить на скалы. На обратном пути заберем.

— Значит, ты точно знаешь, что мы вернемся — и вернемся именно этой дорогой Мне нравится твоя уверенность, — заметил Кравой.

Эльфа бросила на него колкий взгляд.

— Нет, я ни в чем не уверена, просто так они смогут найти себе пропитание независимо от того, вернемся мы или нет.

С разумностью довода трудно было не согласиться. Кравой молча принялся снимать с коня седло, Моав занялась тем же. Отпустив коней, они спрятали сбрую между двумя большими валунами и налегке пошли вдоль берега.

В течение последующего дня солнечный эльф успел не один раз подумать о том, насколько все-таки права оказалась маленькая эльфа. До самого вечера они шли по скалистому берегу, перебираясь по камням — даже выносливый Кравой и тот притомился! Что бы случилось с лошадьми, реши они затащить их сюда, страшно было представить.

День выдался жарким, лишь изредка со стороны воды вдруг доносился свежий ветерок — он был настоящим спасением. Однако для Моав жара была не помехой. Она легко перепрыгивала с камня на камень, не останавливаясь, чтобы передохнуть. Жрец солнца только диву давался — перед ним снова была маленькая озорная подруга его детства: смешливая, дерзкая, неутомимая — та, с которой прошли лучшие годы его жизни! Она будто вновь ожила под соленым морским ветром и теперь была еще более пленительной, чем раньше. Она то и дело подзадоривала отстающего краантль, называя то неповоротливым медведем, то солнечной черепахой. Он ускорял шаг, делая вид, что пытается догнать ее и поймать, а Моав заливалась звонким смехом и убегала еще дальше.

Счастливая улыбка сияла на загорелом лице Кравоя, сердце его быстро стучало от движения и нахлынувшего волнения. Он не мог сказать, радуется он или страдает — одно присутствие Моав наполняло его таким ощущением счастья, от которого голова шла кругом! Не смея дать волю чувствам, он мечтал только о том, чтобы вот так идти за ней бесконечно и чтобы она смеялась и так тепло и ласково смотрела на него… Знает ли она, что он ощущает сейчас? Иногда он ловил синий взгляд Моав, и ему казалось, что она все знает, и тогда лунная эльфа опускала прекрасные глаза, и смех ее обрывался, точно песня на полуслове.

Глядя на столь явные знаки внимания, Кравой все больше и больше мучился одним и тем же вопросом, который никак не решался задать Моав. Почему она путешествует одна — где ее таинственный кейнар? Где тот, ради которого она оставила дом и презрела давнюю дружбу?! И хотя молодому краантль было безмерно лестно, что она позвала на помощь именно его, иная, более смелая мечта волновала его. А что, если ее любовь к неведомому сопернику уже прошла?.. Что, если это была лишь мимолетная страсть, от которой ее сердцу остались лишь разочарование и кейна? При мысли об этом у Кравоя аж мурашки пробегали по коже — с чем с чем, а с кейной он сможет справиться, ведь он уже достаточно силен. Роковой вопрос так и вертелся у него на языке, но каждый раз, когда он собирался задать его, страх поссориться с эльфой останавливал его. Наконец, он собрал волю в кулак — надо же когда-нибудь положить конец неизвестности. Напустив на себя равнодушный вид, он как бы невзначай догнал Моав.

— Послушай, я тут давно хотел спросить у тебя кое-что — ты только не обижайся… — нарочито веселым голосом заговорил он. — Где же твой загадочный кейнар? Почему ты его постоянно прячешь от друзей?

Моав посмотрела на него долгим взглядом.

— Не переживай — думаю, вам еще доведется встретиться.

— Да я не переживаю, — смутился он. — Просто немного странно — я думал, он путешествует вместе с тобой…

— А тебе это было бы приятнее? — холодно спросила Моав.

Сердце Кравоя ухнуло. Он было достаточно проницателен, чтобы по ее тону совершенно ясно понять — в вопросах он зашел туда, куда заходить не следовало… Тайна осталась нераскрытой; тот, кого он не знал, продолжал стоять незримой тенью между ним и лунной эльфой, а ему оставалось лишь смириться с этим странным условием.

Больше Кравой этой темы не касался. Поняв его расстроенные чувства, Моав остаток дня обращалась с ним особенно тепло и ласково, точно отогревая каждым словом.

Они шли до самого вечера — закат был так прекрасен, в ярких малиновых сполохах облаков, в бликах червонного золота на волнах, что было просто жалко пропустить такую красоту. К тому же, ближе к концу дня стало прохладнее, останавливаться не хотелось, хотелось идти и идти.